Прагу грабили неделю. Город не сжигали, но обнесли по полной программе. Мародерили все, от кашевара до герцога. Впрочем, война только начиналась, общего озверения еще не произошло, так что в основном забирали деньги, невинность и моральные иллюзии, жизнь пока оставляли.
Потом начались репрессии. Шлика, единственного разумного человека у повстанцев, и еще несколько десятков лидеров мятежа, казнили, граф Турн, чьей идеей было выкинуть имперских чиновников из окна (см. в прошлой статье), бежал. Убежал, кстати, и гражданин Кински, непосредственный метатель чиновников. Земли у бунтовщиков были безжалостно конфискованы.
На этом земельном переделе поднялся не очень известный тогда офицер Альбрехт фон Валленштейн. До войны он был дворянином средней руки, впрочем, уже тогда он отметился успешным набором наемников для какой-то небольшой войны. Начало его богатству положила женитьба на богатой старушенции, которая вскоре померла, оставив безутешного вдовца с кучей денег. В начале мятежа он командовал моравским полком. Поняв, что зреет бунт, Валленштейн убежал с несколькими верными людьми, прихватив с собой казну полка и разграбив налоговую службу Ольмюца. При Белой Горе он уже командовал своим наемным подразделением, но пока оставался только одним из командиров средней руки. После разгрома восстания он выхлопотал себе место в оккупационной администрации и принялся яростно скупать по дешевке конфискуемые имения. А пока он закладывал основы своего могущества, в империи продолжалась политическая игра.
Мансфельд все сидел в Пльзене. У него было обширное хозяйство в лице наемной армии, обросшей женщинами, детьми и нестроевыми. Вообще, в тогдашних армиях солдаты составляли обычно половину-четверть едоков. То есть, когда я говорю о 25 тысячах солдат, можете добавлять еще столько же слуг, рабочих, профессиональных девушек, солдатских жен, носильщиков, детей и прочих. Понятно, что соотношение колебалось, но вообще, нестроевых всегда было много. Наемный генерал хотел себе небольшое княжество на старость лет, но с княжеством пока не складывалось и вообще все плохо было. Тогда он просто начал шантажировать имперцев тем, что сдаст им Пльзень в состоянии руин, и те наконец плюнули, и сунули Мансфельду взятку в 150 тысяч гульденов. Он обещал не воевать больше против империи, но соврал. Мансфельдовцы свалили из Чехии и ушли в Пфальц маршем через Германию, где соединились с английскими волонтерами, все еще удерживавшими Франкенталь. Остановить их никто не мог, потому что основная имперская армия не сильно, но запаздывала, а гвардии князьков, через чьи владения они шли, запирались по крепостям и гордо топорщили усы из-за стен. У Мансфельда по меркам времени была мощная армия, и даже если она по дороге безобразия хулиганит, ее тормозить – себе дороже.