Тридцатилетняя война (Норин) - страница 17
Христиан Брауншвейгский медленно шел с севера. Дорогой этот романтичный вояка вел себя как опереточный злодей. В города рассылались специально обожженные письма, с красочным содержанием типа «Огонь! Огонь! Кровь! Кровь!», чтобы бюргеры быстрее трясли мошной. Правда, войска не особо мучительствовали, но церкви с монастырями и города обдирались как липки. В конце концов, Христиан понимал, что война дело дорогое.
Христиан. Мне кажется, отличный портрет, все прямо на лице написано.
Мансфельд и баденцы пытались выйти навстречу Христиану. Они уже находились неподалеку друг от друга, но им требовалось перебраться через речку Неккар. Мансфельд форсировал ее благополучно, а вот маркграф Бадена облажался. Тилли вместе с испанцами перехватил его. Тут протестанты сами нагадили себе в суп, они переправлялись по отдельности, надеясь, что католики тоже распылят свои силы. Вместе протестанты имели бы 18 тысяч у Мансфельда, 12 у баденцев, итого 30 тысяч против 21 у католиков. Но этот нелепый маневр с разделением привел к тому, что 21 тысяча католиков обрушилась на 12 тысяч баденцев. Тактически старый князь Бадена командовал неплохо, но двойной перевес в силах привел к тому, что Тилли его просто раздавил. Баденцы потеряли на поле боя всего тысячи две людей из 12, но еще несколько тысяч человек разбежалось, так что на них больше рассчитывать было нельзя.
Мансфельд во все лопатки стремился встречь брауншвейгцам. По дороге он занял Гессен-Дармштадт, местный безобидный правитель попытался убежать, но мансфельдовцы его поймали, отдубасили, разграбили его игрушечную столицу и прихватили вместе с сыном в качестве заложников.
Между Мансфельдом и Христианом оставалась последняя преграда, река Майн. Христиан форсировал ее, но по дороге его нагнал Тилли, отобрал все три пушки (одна из которых даже стреляла) и часть обоза. Так что Христиан Брауншвейгский явился к Фридриху и Мансфельду малость помятый, но полный энтузиазма.
В общем, обе армии оказались примерно равной численности. Но Мансфельд не хотел рисковать. Христиан и Фридрих в любом виде оставались имперскими князьями, каким бы карам их ни подвергли, а у него армия была единственным активом. К тому же, он не доверял Христиану и Фридриху, считая их полными дебилами, редкими лузерами и конкретными шлимазлами. Поэтому войско развернулось и пошло на юг в Лотарингию, по собственным следам. Вообще, если у этих маршей и контрмаршей был глобальный смысл, от меня он ускользает. Фридрих просто бегал от Тилли, Христиану было по кайфу кататься на лошадке, красиво махать шпагой и командовать, особенно ради жены Фридриха, а Мансфельд не знал, кому бы уже себя продать, чтобы с чистой совестью свалить от этих клоунов. По ходу этого марша Фридрих насмотрелся на грабежи и принялся катить бочку на Мансфельда, дескать, нехорошо же как-то, солдат дьявол обуял, как так можно, на войне – и грабить! Мансфельду эта болтовня надоела до одури, Фридриху надоел цинизм Мансфельда, в итоге Фридрих укатил к очередным родственникам во французский Седан, где Тилли его не мог достать, а Мансфельд и Христиан… они опять развернулись и пошли на север в Нидерланды, воевать с испанцами. Там они одержали пару мелких побед, но мы их пока оставим и вернемся к старику Тилли.