Он подошёл к ней сзади, стоявшей у стола над заглохшим телефоном со сжатым в руке комком салфетки, и поднял свои деятельные руки сомкнуться на гребнях её плеч не дальше того, чтобы кончики больших пальцев встретились на подъёме её шеи, и снова — если бы мы просто могли уехать… длина его пальцев соскользнула на ключицы, ниже, вожделея тепла её груди.
— Я тут думал, сказал он.
— О чём.
— Прибраться здесь и уехать, собрать кое-какую одежду и поминай как звали. Много тебе брать не придётся.
— Но я имела в виду… её глаза приковало к рукам, укрывающим её груди, словно чтобы удержать их подъём и падение ловко и непринуждённо, подобно искусству в этом обмане, вены и связки дыбились пожелтевшими, в ржавых пятнах, какими она их и оставила в своём убористом почерке на линованной бумаге в безопасности под блузками, шарфами, груди поднялись на глубоком вдохе — я не…
— Лёгкое, летнее, свитер-другой и дождевик, это пригодится… пальцы рыскали ближе, словно чтобы унять то, что пробудили — там жарко, больше не понадобится.
— Но мы, на несколько дней даже неделю я…
— Неделю? его руки перешли от скрытности к овладению, — что такое неделя, нет. Навсегда.
— Уехать, навсегда? Она развернулась так резко, что его руки потеряли власть. — Нельзя, нет…
— Почему нет! Он отступил обделённым, руки вскинулись во всей своей пустоте — вся проклятая чушь разлетается вдребезги, безумие с одной стороны и глупость с другой? просто сидеть, пока они тебя не раздавят? Нельзя…
— Его арестуют.
— Кто, кого…
— Пола. Это был Пол.
— Он звонил? я думал ты не отвечаешь на, за что, арестуют за что.
— За взятки.
— Он же не удивлён нет? Граймс наконец кинул ему и второй конец верёвки?
— Это не мистер Граймс нет, это…
— Да конечно Граймс. О чём его сегодня и вызвали давать показания правильно? та заметка во вчерашней газете запрятанная в деловой рубрике? Если он сказал что взятки были обычной практикой и о них знал весь совет директоров иск врежет прямо между глаз ВКР и Граймсу заодно, возмещение ущерба в тройном размере да конечно это Граймс. Я же говорил Билли позвал меня выпить я и слова вставить не мог, вот о чём он говорил никак не мог перестать, что Граймс и Тикелл взяли Пола за загривок и он выйдет и даст показания что во всём виноват твой отец, будто это твой отец договаривался о взятках и единственный о них знал почему и застрелился когда всё выплыло, акционеры отвлекутся и сожрут его наследственный фонд а Пол уйдёт чистеньким потому что Тикелл собирался провести его через дачу показаний и прекратить против него дело. Когда Тикелла не стало Граймс бросил Полу второй конец верёвки и подставил за взятки.