— Хорошо у вас, — говорит Павлина. — Будто другой мир. Только одному, верно, плохо. Будете умирать, а рядом никого… Страшно…
Егор ей говорит:
— А я так думаю, смерти нет. Для христианина есть сон или успение. Разрушается только тело. А истинная жизнь — в сердце. Сокровенная жизнь… Кто живет сокровенной жизнью, не знает смерти… Ведь что такое земная смерть? Разлучение с телом… И только.
Иной раз придет Павлина к Егору, поесть ему принесет — курятины там или еще что, а Егор ей:
— Среда сегодня, нельзя мне…
Павлина только вздыхает:
— Что же вы так себя изнуряете? Ведь слабый какой… Вы, батюшка, будто из другого мира… Если только он есть…
— Есть, есть, — радостно так кивает Егор. — Как есть видимое небо, так есть и другое — невидимое телесным очам, светозарное. Там ангелы… Нет там ни ночи, ни лукавых духов, ни брани…
— Значит, вы оттуда, — смеется Павлина. — Здесь вы не жилец… И зачем вы только к нам явились?
Как-то возвращается Егор домой, смотрит, а во дворе белье его постиранное развешано. В комнате — носки чистые и заштопанные аккуратно разложены.
— Павлина была, — говорит Фелицата Прокофьевна. — Я уж отругала ее. Я, что ли, постирать не могу?
Скоро все в поселке заметили перемены, какие совершились с Павлиной. Никто уже не видел, чтобы она бегала в пивнушку. Больше всех радовался Мефодий Свиридович. Кого ни встретит, на шею кидается, будто праздник:
— Победил-таки наш батюшка дьявола! Слабый, слабый, а сокрушил!
Не отставала от него и Фелицата Прокофьевна. Остановит кого на улице — и давай рассказывать:
— Своими глазами видела… Вот тебе крест… Сидит отец Георгий ночью на стуле, спит. Грудная жаба у него, он не всегда лежать может. Вот спит он на стуле, а я слышу — вроде копыта по полу стучат. Заглянула — Сильва, коза. Стоит перед батюшкой и голос подает: «Ты думаешь — победил меня? Не радуйся… Рано еще…»
Иной раз она и вовсе несла что-то несуразное:
— Что было, что было! Я-то жильца своего всегда сама обслуживаю — принести что, подать. А тут он мне который день заявляет: ничего, мол, не надо, не беспокойтесь… А я думаю: как же не надо? Ведь он же больной… Ему лишний раз встать трудно… Вот ночью к двери подошла. И кажется мне, есть у него в комнате кто-то. Так голосов не слышно, а точно кто-то есть. Я щелочку приоткрыла, гляжу. И вот провалиться мне на этом месте — ангел. Небольшой такой, с крыльями. Укутывает батюшку одеялом, стакан с водой подает. Тут дверь скрипнула, а отец Георгий кричит: «Не входите! Не входите!» Смотрю я — ангел пропал. Отец Георгий на меня сердится — зачем я ангела спугнула… Я так думаю, Господь ангелом его венчает за смирение…