И вот вроде бы Егору радоваться надо да Бога благодарить. Только стал теперь к нему Федотий Кузьмич ходить, муж Павлины. Приходит — и сразу в крик:
— Что это вы, батюшка, в нашу жизнь лезете? Кто вас просил? Сами как-нибудь разберемся!
Фелицата Прокофьевна за рукав его тянет:
— Как тебе не стыдно, Федот? Отец Георгий твою жену спасает…
— Не его это дело! Пусть не лезет!
— Для тебя же, дурака, старается!
— Я знаю, он хочет соблазнить мою жену! Рога мне наставить! Только у него ничего не выйдет!
Гвоздарёв смотрел на все это, смотрел, потом говорит:
— Что же ты, батюшка, всякого к себе пускаешь? Ругань терпишь. Гони ты Федота в шею…
Егор только улыбается:
— Господь с ним! Лишь бы у них все хорошо было…
Последний раз, что Федотий Кузьмич был, он особенно бранил Егора:
— Растленный поп! Развратник!
После этого вышел на улицу и стал камнями кидать в окна, все окна побил. Фелицата Прокофьевна выскочила, хотела к участковому бежать, но Егор удержал ее:
— Не надо, матушка. Это ничего… Я стекла вставлю…
А как-то сразу после престольного Успенского праздника заходит к Фелицате Прокофьевне Шубёнкова. Села чай на кухне пить и говорит громко так, как бы между прочим:
— Слыхали? Сильва заболела, коза Павлинкина…
Егор в своей комнате как раз переодевался. Услышал он Шубёнкову и вспомнил, что уже несколько дней не видел Павлину в храме. Вышел он тогда на кухню и спрашивает:
— А что Павлина?
— Уж убивается, как по самому близкому родственнику, — смеется Шубёнкова. — Дом забросила, хозяйство. На Федотия Кузьмича никакого внимания.
— Вот уж точно — взяв черта в дом, не выбить его лбом, — говорит Фелицата Прокофьевна.
— Так что она придумала? — продолжает Шубёнкова. — Перетащила свою Сильву в дом. На кухне постель ей мягкую сделала! Сама рядом на полу спит, на тюфяке…
В тот день Егор нарочно сделал крюк, чтобы пройти мимо дома Павлины. Она как раз из калитки выходила. Ее и не узнать — осунулась вся, почернела. Егор сперва не нашелся, что сказать, потом говорит:
— Я слышал, у вас коза заболела?
Павлина только рукой машет, говорить не может.
— Ветеринара вчера привозила, — шепчет она. — Сказал — не выживет… Воспаление легких… Прирезать надо…
— А что? — говорит Егор. — Может, оно и к лучшему. Мясо можно бедным отдать… Мефодию Свиридовичу… Вы же не станете это мясо есть…
Павлина разрыдалась и убежала.
Через день заходит Егор к Карповне, молока ей принес, хлеба.
— Говорят, Павлинкина Сильва сдохла, вы не слышали? — спрашивает Карповна.
— Нет, не слышал, — отвечает Егор.
Потом спрашивает:
— Как же теперь Павлина?
— А что Павлина? Известно что… С утра уже видели ее в пивной. Говорят, пьяная, как никогда… Такой, говорят, никто ее не помнит… Первый раз так…