— Нет, — выдавил я, едва шевеля языком. — Ты мне больше не нужен.
Он начал таять еще до того, как я закончил говорить; обсидиановые грани словно растворялись в воздухе.
Когда прибыл Масиуин со своими людьми, одного из которых он тут же отправил за лекарем для Сеяшочитль, Вихря уже не было. Но я все еще слышал его прощальные слова:
— До встречи, Акатль.
Я стоял над телом Итлани, шатаясь от слабости и потери крови.
— Акатль, тебе придется объясниться, — предупредил Масиуин.
— Да.
Я подождал, пока лекарь перевяжет меня, и выслушал его причитания. Масиуин задавал мне вопросы, но я был слишком слаб, чтобы отвечать на них.
Близился вечер, в дом постепенно вползал сумрак, но я знал, что придет время, и этот сумрак рассеется под лучами солнца. Пятая эпоха продолжалась.
«До встречи, Акатль».
Оставалось еще много нерешенных вопросов, так что на следующие несколько часов Масиуин был завален работой. Меня оставили сидеть на возвышении, на котором еще виднелись следы ритуала; в голове у меня по-прежнему звучал голос Обсидианового Вихря.
Паяшин мертв. В его смерти виноваты мы оба — или вообще никто. В конце концов, он был самостоятельным человеком и сам отвечал за свои поступки. Я не мог и дальше отгораживаться от загробного мира и питать ненависть к Обсидиановому Вихрю. Он был прав, сказав, что действует лишь по необходимости.
В окружавшем меня ночном безмолвии я тихо произнес:
— До встречи.
Перевод: Шубина А. А., 2014