— Наше приданое, — открыли они большой сундук.
У меня защипало глаза. Святое богатство, к которому даже в трудное голодное время не прикасались. Девочкам замуж выходить, а значит, должны в дом мужа войти со своим скарбом.
— Деточки, обещаю вам, что не только вернётся, но и приумножится ваше приданое. Но сейчас матери вашей нужна чистая постель.
А те и не спорили. Сами достали и повесили гамак нарядный. На него тюфяк новый положили, подушки, одеяло. И не видела я в их действиях сожаления или желания утаить что-то. Хорошие дочери у Турны.
— Аер, ты присмотри за больной, а мы с девочками пойдём обед готовить. Кстати, как зовут вас, птички? А то за хлопотами даже спросить забыла.
— Я Дела, а она Шеля, — ответила та, что побойчее. — Только, тётенька, с обедом у нас ничего не получится. Еды у нас нет.
— Как нет? Я большую корзину снеди привезла. Кстати, где она?
Корзины стояли там, где их сгрузил возчик — в тени плетня. Одна давно уже была пуста. Филипп, выспавшись, выбрался из своей перевозки и пошёл исследовать окрестности. Всегда чувствовала его передвижения краем сознания, потому и не волновалась за питомца. «Я кот и гуляю сам по себе!» — время от времени напоминал мне фамильяр. А я и не спорила. Ни с ним, ни с Киплингом.
— Будем суп варить, — объявила я. — Турне сейчас жидкое и горячее нужно. Да и нам всем подкрепиться не мешает. Лечение дело небыстрое. Силы понадобятся.
Под навесом, вокруг очага со встроенным в него большим котлом, была устроена кухня. Некогда самое оживлённое место дома сейчас удручало заброшенностью, пустыми стенами и полками.
Выгружая продукты из корзины, видела, как округляются глаза девочек: курица, масло, сыр, разнообразные овощи и крупы. Похоже, всё это давно уже исчезло из рациона семьи.
Ароматы готовившегося супа выманили из укрытий всех членов семьи. Помогать ухаживать за больной желающих было трое, а вот присоединиться к обеду намного больше оказалось.
Отложив в пиалу несколько ложек похлёбки, я отправила сестричек кормить мать:
— Аер моя вам поможет. Она умеет за больными ухаживать, — напутствовала я.
Потом позвала чумазых детишек, крутившихся у навеса. Посадила рядком на потёртую циновку, дала по куску лепешки и мисочке с густым ароматным супом.
Не знаю, все ли дети были родичами хозяина дома, но не понимаю, как можно кормить только «своих», когда рядом шмыгают соплями и слюной такие же голодные, пусть и соседские, детишки.
Ребятня, бойко работая ложками, без капризов и перебора содержимого — фу, здесь лук! — покончила со своими порциями довольно быстро и умчалась по неотложным делам.