— Артём, — хрипит ослабленный Александр. — Живо вытащи меня из этого пекла.
Из-за дымного занавеса доносится детский вопль:
— Помогите! Пожалуйста! Дяди пожарные!
Чуть не рвусь на крик помощи, но удерживаю себя, заглядываю под балку, прихлопнувшую таз князя. Мда, беда. Под смявшимся металлом тело разворочено.
— Ниже пояса вы весь всмятку. Не знаю, выживете ли, если скину балку, — на этом я считаю, что выполнил долг перед отцом своей девушки. Мне его уже не спасти.
Ребенок продолжает кричать, слабый голос затихает.
Разворачиваюсь и тороплюсь на зов помощи.
— Стой! — хрипит князь, сплевывая кровь. — Куда ты?
Туда, где смогу помочь. Но не отвечаю — пусть побарахтается в неведении в том пекле, что сам же устроил. Пусть напоследок помечется между отчаянием и надеждой. Заслужил.
— Куда ты! Бесонов! — я уже далеко. — Вернись назад, проклятый простолюдин! Я приказываю тебе!
Не останавливаюсь. Вскоре его гневный хрип перекрывает голос девочки лет десяти. На четвереньках она ползает на втором этаже. Маленькая ручка обожжена. Клубы дыма обвивают платье в горошек.
Оглядываю подходы к ней. Доступ на лестницу перегорожен рухнувшими перекрытиями, поэтому заново синтезирую обезьяньи крылья — прошлые разнес в труху смерч Риккардо. Только энергетический каркас обрастает перепонками, взлетаю наверх. Девочку накрываю Огнеупором.
Протягиваю малышке руки со словами:
— Идём со мной, если хочешь жить.
Похоже, у нас сегодня день терминатора.
Через пять минут с девочкой на руках вылетаю из здания сквозь черный зев обвала в стене. За ограждением у фургона скорой помощи меня встречает дежурная медсестричка.
— Ой, а вы кто? — хлопает милашка ресницами.
— Супергерой, не видно? — раздается рокот из-под моего шлема.
Ребенка она принимает бережно, и я, взмахнув крыльями, лечу обратно. Кажется, в торговом центре еще звали о помощи…
* * *
София и Света сидят на диване, обнявшись.
— Папа, — смаргивает слезы Белоснежка.
Я стою у окна, не глядя на них. Мильфиновую броню снял до приезда в поместье. Сейчас в гостиной только мы втроем с сестрами.
Пейзажи уничтоженных войной с Тендо садов наводят уныние. Черное известие я принес только что. Рассказал княжнам всё без утайки — и про катастрофу, учиненную руками их отца, и про то, что бросил князя, предпочтя спасти жизнь ребенка.
Когда вернулся в горящий торговый центр, Александр уже почил. Что ж, я ни о чем не жалел. Не знаю, смог бы его доставить живым — ноги раздавило в фарш, кровопотеря бы добила при переносе. Но что точно — пока бы возился с ним, девочка в платье в горошек уже бы задохнулась от дыма. Затем переживать мне было некогда — еще хватало людей под завалами.