* * *
— Я ведь говорил тебе: найми телохранителя, — будь мой муж среднестатистическим человеком, то мне пришлось бы держать телефон за метр от себя, дабы не оглохнуть. Но Джейкоб, как я поняла давно, далек от статистики: он говорил тихо и четко. Я достаточно хорошо знала супруга, чтобы понять: сейчас он не на шутку зол.
— Мне неудобно с ними, — закапризничала я, глотнув немного шампанского. — За мной и без того куча народу наблюдает, а тут еще церберы со взглядами серийных убийц.
— Эти церберы не подпустили бы к тебе ту сумасшедшую и на пять метров, — он стал еще больше чеканить слова. — Ты вообще понимаешь, что случилось?
— Прекрасно понимаю. — Я отставила бокал, стараясь не повысить голос. — Какая-то ненормальная баба решила за что-то со мной разобраться, и у нее ничего не вышло.
— У нее вышло, по крайней мере, добраться до тебя, — Джейкоб не успокаивался. — А не смотри ты на нее в тот момент? Или окажись она чуть умнее? Что за наплевательское отношение к своей жизни?
— Моя жизнь вне опасности, — ответила я. Откуда он может знать, куда я смотрела? — Джейк, я сегодня спала часа три, от кофеина скоро даже телефон в руках держать не смогу, — потерла переносицу и вздохнула. Муж в трубке молча ждал продолжения. — Послушай, произошел неприятный, но совершенно не стоящий внимания инцидент. Мне не нужно, чтобы это обсуждалось в прессе. Не время для подобного рода шумихи, Канны начинаются. И говорить должны о фильме, а не о всяких сумасшедших.
— Хорошо, — нехотя сказал супруг. — Позабочусь об этом.
— Спасибо. Объявляют посадку, — я хотела избавиться от надоевшего разговора. — Позвоню, когда приземлимся.
— Тебя встретит Эдвард Каллен, твой новый телохранитель, — не позволив осуществить желаемое, добавил он. — И он же поедет с тобой завтра. Тебе необходима охрана.
Час от часу не легче. Посадку объявили почти сразу, как я нажала «отбой». Работница аэропорта услужливо показывала, куда нужно пройти. Она давала пассажирам последние инструкции, словно напутствия своим горячо любимым детям, которые отправляются в последний путь.
* * *
Дом не встретил меня ощущением чего-то родного или хотя бы любимого. Он был холоден и горд, словно скандинавские горы. Только горничная подхватила мои сумки после указания отнести их в мою комнату.
Мужа здесь не оказалось, а следовавший за мной тенью Каллен уже отправился в комнату для гостей, справедливо полагая, что у родных пенат меня опасность не поджидает.
Представившись в аэропорту, он сказал, что теперь моя безопасность — его прямая обязанность. Сказал, как выплюнул. Я даже удивилась: его недружелюбие заставило подумать, что прежде я успела крепко насолить ему.