Низко-низко пролетел самолет, видать, удобрения по полям разбрасывал и спугнул ласточек. Забились в норки, щебетать перестали.
Фрося подождала, подождала — может, еще защебечут, но ласточки испуганно молчали, и она отправилась домой. Проводив в школу ребятишек, накрыла стол праздничной клеенкой — с нарисованными заморскими фруктами, — приговорила все, чтоб как следует встретить председателя. Но он в тот день так и не приехал.
«Некогда ему, вишь ты, — думала Фрося, — куда до наших забот, когда сев на носу, а площади с каждым годом растут и растут. Куда расти? Скоро и леса все распашут, не то что болота…»
Идти на работу Фросе не хотелось, и она догадалась почему. Опять предстояла сдача бычков. Но когда она пришла на ферму, то не обнаружила всегдашней колготни. Пастух еще не пригонял телят с поля, а зоотехник Вилен Иванович молча чертил в красном уголке какой-то график. Фрося заглянула поверх его плеча и прочла: «Кривая прихода в охоту телки по временам года».
Не удержалась, прыснула Вилену Ивановичу прямо в ухо:
— Кормов не хватает, телок на охоту думаете отправлять?
— Эх ты, — снисходительно протянул зоотехник, — а еще передовой считаешься. Не знаешь, какая охота бывает у телок?
— Какая?
И такое недоумение было у нее в глазах, что Вилен Иванович расхохотался.
— У тебя разве не бывает? Иль троих детей без охоты нажила?
— Тю ты, — махнула на него рукой Фрося, — бесстыжий. И график твой бесстыжий!
— Никакой он не бесстыжий, — ответил зоотехник и повесил график на самом видном месте, — учи вас, неучей…
Будто сделав важное дело, он уверенной походкой прошелся по красному уголку и вдруг вспомнил:
— А сдавать бычков кто за нас будет?
На этот раз сдавали бычков не государству, а в соседний совхоз — на откорм.
— Что мы сами не в состоянии откормить? — сокрушалась Фрося. — Сдавать таких недоросточков…
— Газеты надо читать, — упрекнул ее Вилен Иванович. — Согласно новому постановлению…
— Какому постановлению?
— …О создании откормочных хозяйств. Вот и собирают теперь с колхозов…
Жалко им было сдавать недокормленных бычков. Только-только стали в силу входить, холки себе наедать. Одно утешало — что не сразу под нож, а на откорм везут в соседний совхоз. Раньше ведь почище того бывало — когда план горел, трехмесячных телятишек на мясокомбинат возили. Или когда кормов не хватало… Слезьми умывались телятницы, а что было делать — сдавали. Случалось — не только бычков, а и телочек. Никогда не забудет Фрося свою Звездочку, ее сиротское мычание до сих пор в ушах стоит. И до чего ж умная была! Как увидела, что других теляток грузят на машины, убежала, забилась под солому в самый дальний загон — и молчок. Хватились, нет одного телка, недочет. Искали, искали, нашли. Скотник ее прутиком гонит, а Звездочка как увидела Фросю — и к ней. Уткнулась мордочкой в фартук и мычит, да так жалобно, будто просит: «Пожалейте!..» Не пожалели. Взволокли на машину по скользкому, загаженному помосту и кузов захлопнули.