Вот так частенько и бывает с Фросей: размечтается, забудет и куда идет. А шла она к деду Степочке, бутылку подсолнечного масла несла из магазина. Хорошо на нем свежую рыбу жарить. Дед Степочка небось уж наловил. Вот чудно: все рыбаки без рыбы, а он секрет, что ли, какой знает, рыба к нему прямо сама на крючок цепляется.
Дед Степочка и всамделе, сидя на крыльце, чистил рыбу, вокруг него две кошки кружили, рыбьи потроха собирали.
— С добрым уловом, дед Степочка.
— Забирай половину.
— Спасибо, не откажусь.
Она помогла деду дочистить рыбу: больше было плотвы, но попадались и щурята.
— А не скучно тебе, дедусь, одному жить?
— Так разве ж я один? Ты вот пришла. Да и еще вон ктой-то тарахтит.
Он приложил ладонь к уху, прислушался. А это председатель. Затормозил возле самого крыльца, молодцом спрыгнул с подножки «газика»:
— А я и не знал, что в Лупановке, кроме Ефросиньи Сидоровны, еще есть жители. Ты откуда, дед, взялся?
Прокопченным от табака пальцем дед Степочка указал на небо.
— Оттуда. На парашюте спустился.
— Я серьезно спрашиваю.
— А я серьезно и отвечаю. Родился я тут. Отсюда на войну пошел. А после войны… уехал. Считай, тридцать лет дома не был. А к старости потянуло. На самолете из самой Сибири прилетел. Помирать на родной земле.
— Ну, это ты, бать, зря… Жить не все равно где, а помирать…
— Не скажи. Поживешь с мое, узнаешь.
— Ну, а если мы тебе в поселке комнатенку дадим?
— Разве я тут мешаю? — спросил дед Степочка.
— Понимаешь, бать, — председатель как бы приглашал собеседника поразмыслить вместе с ним, — посевные площади колхоз с каждым годом увеличивает, а где пахать-сеять прикажешь? Земля занята.
— Вон сколько болот кругом.
— Болота осушать надо, а тут земля добрая, унавоженная. Сады повырубим, и сей.
— А не жалко? — спросил дед Степочка.
— Чего?
— Сады вырубать. Сколь в них труда человеческого.
— Жалко, конечно, а что делать? По яблокам у нас плана нет, по зерну.
— И зерна тут не будет, — сказал дед Степочка.
— Как это не будет, почему?
— Деревья изведете, речка высохнет. Вместо зерна песок будете собирать. Засуха начнется.
— Ну что ты, дед! От дождей не знаем, куда деваться, а ты — засуха…
Фрося к их разговору не прислушивалась. Она раздумывала, чем бы угостить председателя. Прежнего, бывало, и думать нечего: стакан поднеси, огурец на закусь и — доволен. А этот не пьет, не курит, с какого боку к нему пристроиться? Ладно, решила, чаем угощу. С пышками. Как раз сегодня напекла. Авось не побрезгует.
От пышек Иван Петрович и вправду не отказался. Ел, нахваливал:
— Ишь, какие ноздрястые!