После мы обсудили детали завтрашней поездки в Императорский сад. Исон заверил, что не пропустит такое мероприятие, предложил снова воспользоваться его экипажем. Я согласился, и мы попрощались до утра.
А перед сном, закончив упражняться с божественными буквами, сообщил подруге о предстоящем поединке. Пересказал ей слова кит Шемани о моём противнике.
Тилья спросила:
— Так может Исон прав, Линур?
— О чём ты говоришь? — сказал я.
— Об эликсирах. Может… стоит попробовать?
Тилья повернулась ко мне. Заметил у неё над переносицей глубокую морщину. Попытался разгладить ту поцелуем.
— Конечно он прав. Я посоветовал бы ему то же самое.
— Но ты не воспользуешься советом.
— Нет.
Тилья вздохнула.
— Тогда пообещай, что завтра перед боем кое-что сделаешь, — сказала она. — Пожалуйста. Ради меня. Это никак не заденет… твою честь.
— Конечно.
Снова поцеловал её.
Спросил:
— Что я должен буду сделать?
Тилья настояла, чтобы перед поединком чести мы заглянули в храм Сионоры, возложили на алтарь богини дары. Я и сам об этом подумывал: каждый раз, когда смотрел в зеркало, изображение сердечка на шее напоминало о том, что богиня любви — моя покровительница. Потому не возражал — выполнил просьбу подруги. Понадеялся, что посещение святилища Тилью успокоит: видел, что она за меня переживала, хоть и пыталась скрыть это.
Кит Шемани, на протяжении всего пути до Площади храмов ругал меня за беспечность: узнал, что я вновь отказался пить эликсиры. На площади Исон выглянул в окно, скривил недовольную мину, заявил, что не любит подобные места, подождёт нас в карете. Я не стал его уговаривать — даже обрадовался возможности предстать перед алтарём только вместе с любимой женщиной.
В полумрак храма мы зашли с Тильей вдвоём, взявшись за руки. Я вдохнул пропитанный запахами прелой листвы и расплавленного воска воздух. Обрадовался царившей под сводами храма прохладе. Прошёл к алтарному камню, высыпал на него золотые монеты: так принято у моего народа. Поблагодарил богиню за удачу — отдал десятую часть той доли, что выделил мне Исон после покупки у клана Сиоль зёрен карца.
Удивился, когда Тилья опустилась рядом с каменным изваянием Сионоры на колени, словно рабыня перед хозяином. Но сдержал желание поставить подругу на ноги. Видел: она о чём-то просила или за что-то благодарила богиню. Пусть и делала это, приняв неподобающее свободному положение — не стал ей мешать.
Пока Тилья нашёптывала обращение к богине любви, я прислушивался к заунывным голосам жрецов. Трое служителей Сионоры выстроились у стены храма, поглядывали на нас, на блестевшее на алтаре золото и возносили молитвы. Я не понимал ни слова из того, что они пели. Но некоторые сочетания звуков показались мне знакомыми — очень похожими на слова-приказы, что произносил на божественном языке сиер вар Жунор.