. Если учесть, что все эти события разворачивались на фоне сенаторской ревизии, возглавляемой лицом, непосредственно заинтересованным в нужном исходе семейного дела, то проясняются и многие детали развития самой ревизии.
Становится понятным, почему осмотр Казанской губернии начался с Чебоксарского уезда, отчего исправник этого уезда Дмитрий Томилин подвергся самому суровому наказанию — лишению чинов и дворянства с высылкой в Сибирь. Почему после удаления председателя палаты гражданского суда Пыхачева, обвиненного сенаторами в чрезмерном накоплении дел (211), ее возглавил (1820–1823) Лохтин, ревизовавший все тот же Чебоксарский уезд в качестве бывшего сотрудника астраханского губернатора Тенишева, а затем члена Временной казанской комиссии. Круг интересов замкнулся. Явившиеся в облике беспристрастных представителей высших государственных интересов ревизоры в результате оказались связаны с местным дворянством не только сословной гражданской солидарностью, но и вполне конкретными имущественными интересами. Полагаю, так легче было им обвинять представителей коронной администрации в преступных деяниях. В этом свете доводы П. А. Нилова о том, что злоупотребления по Казанской губернии умышленно преувеличивались, приобретают иное звучание.
Подведем итоги ревизии 1819–1820 гг. Как правило, все сенатские инспекции завершались смещением провинившихся чиновников. По уточненным исследовательским подсчетам, число отданных под суд по этой ревизии достигло 1307 человек, за вычетом недолжностных лиц — 822 человека. Из них 321 служили в губернских и уездных учреждениях и только около 200 состояли на государственной службе. Судебному наказанию были подвергнуты 82 человека[435]. В основном это были чиновники уездного и волостного уровня. Как уже упоминалось, практически все губернские учреждения были «обезглавлены». В ожидании своей участи многие покинули Казань, кто-то умер от старости и болезней, не дождавшись развязки событий, некоторые упорно добивались реабилитации, а в результате их места уже были заняты другими чиновниками.
Ревизия нанесла ощутимый урон кадровому составу губернской администрации. Даже спустя полтора десятка лет кадровый вопрос по-прежнему оставался злободневным. Это можно проиллюстрировать сложившейся ситуацией в уездных и земских судах уже по ходу самой проверки. К примеру, ввиду образовавшихся вакансий по удалении чиновников в ходе ревизии, Кушников и Санти согласились на совмещение выборных должностей одновременно по двум уездам. Однако после подведения итогов дворянской баллотировки 1820 г. выяснилось, что лишь 9 человек приступили к выполнению своих обязанностей, а 15 человек, не ожидая определения губернским правлением, забрали свои паспорта. В двух уездах вовсе не оказалось желающих исполнять обязанности земских исправников