. Расстрел невооруженных крестьян в селе Бездна продемонстрировал отсутствие единства и согласия в действиях начальника губернии и уездных предводителей дворянства. Г. Н. Вульфсон трактовал их как «открытое разногласие казанских дворян-крепостников с либерально настроенным губернатором и поддерживающими его либералами»
[572]. Известно, что на следующий день после данного события 60 казанских дворян подали губернатору письмо «о вялом вмешательстве власти». О кризисе власти в Казани через министра внутренних дел стало известено в Главном комитете. Его члены, не желая осложнять ситуацию, поддержали казанских помещиков. Вина за пролитую кровь пала на губернатора. Его подчиненных, причастных к расследованию Бездненских событий, в скором времени удалили из губернии: губернский советник К. П. Перцов был переведен в Вятку, адъютант Ф. А. Половцев отстранен от службы
[573]. С этого времени начался закат карьеры и самого казанского военного губернатора.
Как разумный политик, он никогда открыто не выступал против представителей дворянской корпорации. В официальной переписке это не прослеживается, скорее, наоборот. В конфиденциальном донесении министру внутренних дел относительно дворянских выборов 1860 г. о братьях Петре Гавриловиче и Алексее Гавриловиче Осокиных (кандидатах на должность предводителя) Козлянинов писал: «…оба Осокина вполне заслуживают доверенности дворянства и правительства — люди умные, благонамеренные и совершенно дельные; лучшего избрания сделать было невозможно»[574]. В декабре 1860 г. губернатор для участия в работе Временной комиссии по крестьянскому делу рекомендовал «от правительства список лиц проверенных участием в предыдущем комитете». В него вошли В. В. Трубников, А. П. Перцов, Г. М. Толстой, А. М. Бутлеров, А. Г. Осокин (брат избранного губернского предводителя), Д. П. Порфирьев, В. М. Молоствов[575]. Вновь в круге губернаторских предпочтений оказались братья Осокины. Неожиданную информацию содержат жандармские выписки из личных писем П. Г. Осокина. Из них следует, что Петр Гаврилович не придерживался общего мнения большинства казанских помещиков в вопросе освобождения крестьян, но по долгу службы был их выразителем[576]. Это позволяет заключить, что институциональный конфликт в Казанской губернии не был замешан на личных симпатиях, антипатиях или неприязненных отношениях. Он стал результатом социального кризиса, когда трудно провести четкую линию противоборств, а губернаторами «жертвовали» в угоду «первейшего сословия». Такая тактика разрешения административных конфликтов уже не раз использовалась, все зависело от того, было ли выгодно верховной власти применять ее.