– Единый всегда узнает тех, кто страдал за Него. Случись тебе умереть под пыткой без вины, тебя ждёт вечное блаженство. Такова высшая справедливость. Мы же всего лишь Его слуги. Будучи милосердны, мы даём тебе возможность признаться добровольно. Принуждение станет необходимым только в том случае, если ты откажешься. Никто не бывает лишён возможности покаяния. Позднее ты предстанешь перед трибуналом, где будет оглашено обвинение. Вот тогда обвинитель и пригласит свидетелей, обличающих твои грехи. Одновременно твой адвокат получит возможность пригласить, если таковые найдутся, свидетелей, готовых дать показания в твою пользу. И прежде чем всё это произойдёт, ты не можешь быть наказан.
– И когда же состоится заседание трибунала?
– После твоего признания.
– А если я не признаюсь?
Человек шмыгнул носом, видимо, был крайне раздражён такой тупостью.
– Если ты не признаешься, то будешь считаться виновным. А степень твоей вины и меру наказания определит трибунал.
– Ладно. А если я возьму и признаюсь прямо сейчас? Когда в таком случае меня вызовут в трибунал?
– Как только поступит указание. В одних случаях вопрос решается быстро, в других…
– Что, интересно, могли наговорить обо мне клеветники такого, чтобы вы сочли меня преступником?
– Всё это будет сообщено тебе на суде.
– Но как я могу выступить с опровержением ложных обвинений, если до самого суда даже не узнаю, кто именно на меня донёс?
– Наш разговор идёт по кругу, и я уже устал повторять одно и то же. – Он подался к окошку и заговорил шёпотом: – Но ввиду суровости одного из обвинений я, так и быть, расскажу о нём, чтобы ты мог заблаговременно покаяться и очистить душу. Это касается имперского ребёнка…
– Ребёнка?..
– В пещере нашли мёртвое дитя, маленькую девочку. Её прибили к колесу гвоздями, точно так же некогда поступили с нашим Спасителем. Мало того, её нагое тело подверглось неслыханному надругательству. Неподалёку обнаружили вино и сармийские ритуальные чаши. В одной из них оставалось вино, смешанное с имперской кровью.
– И какое отношение я могу иметь к этому кошмару?
– Свидетели видели, как ты выходил из пещеры.
Мой возмущённый возглас был, наверное, слышен даже в королевском дворце:
– Ничего подобного! Я не причастен к этому злодеянию! Да, спору нет, я грешен, и Единый ведает, что я продавал запрещённые рисунки, но это худшее из моих преступлений. Я никогда не прикасался к…
И тут я, опомнившись, в ужасе захлопнул рот. На лице ловца появилось самодовольное удовлетворённое выражение. Стало ясно, что история с ребёнком была выдумкой, призванной заставить меня признаться в истинных своих деяниях. И эта уловка удалась.