Словно хищник добычу, я уволок корзинку в свою пещерку, где изучил содержимое. Там были простые лепёшки, лепёшки с завёрнутыми в них кусочками мяса, лепёшки с варёной кукурузой и даже медовые лепёшки. Я славил и Единого, и Тёмного одновременно, благодарение всем богам, то было пиршество, достойное короля!
Я набивал брюхо, пока не почувствовал, что оно может лопнуть, после чего опять выбрался на скалу, подставил, словно крокодил, солнцу округлившийся от сытости живот и вот уже теперь стал по-настоящему впитывать солнечную энергию, насыщая мускулы новой силой. Меня опять сморил сон, продолжавшийся на этот раз пару часов.
Когда я проснулся, женщина сидела на камне по ту сторону реки. Рядом с ней лежала стопка одежды.
Не позаботившись прикрыть себя, я перешёл речку и присел рядом с ней.
– Спасибо. Большое спасибо!..
И опять она промолчала, лишь взглянула на меня печальными изумрудными глазами.
Я знал, как нелегка её жизнь: ведь если в городах имперцы считали всех эльфов рабочим скотом, то крестьянка являлась рабочей скотиной ещё и для своего мужа. Её уделом были тяжкий труд, вечное молчаливое отчаяние, преждевременное старение и ранняя смерть.
Всё же мы обменялись несколькими фразами, когда я спросил то, что обычно спрашивают у женщин: много ли у неё детей? Выяснилось, что их у неё вообще нет, а когда я удивился тому, что такая красивая молодая женщина не имеет детей, она пояснила:
– Мой муж был наказан кастрацией, и теперь он никуда не годный мужчина. Поэтому вечно злится и бьёт меня, как били тебя. – Она сняла платье и продемонстрировала свои бёдра и спину с множеством рубцов от ударов плетью.
Всё-таки странно устроено человеческое тело. Я был измотан настолько, что совсем недавно с огромным трудом заставил себя встать, а вот мой член оказался совершенно невосприимчив к усталости, и пока я пялился на её грудь с маленькими тёмными сосками и заросший кудрявыми жёсткими волосками лобок, он поднимался и твердел.
В тот день на речном берегу мы стали близки и встречались, поддерживая нашу близость, на протяжении следующих пяти дней. А когда наконец расстались, я покинул её в штанах и рубахе из грубой самотканой ткани и соломенной шляпе. Через правое плечо на верёвке я нёс скатанное одеяло. Оно предназначалось, чтобы защищать меня от ночной прохлады, а завёрнутых в него лепёшек должно было хватить не на один день пути.
Работа на рудниках изгнала из моего тела весь жир, но зато, как я говорил, укрепила и закалила мышцы. Откормившись за несколько дней, я, конечно, не восстановил полностью былую форму, но, во всяком случае, в сочетании с отдыхом это дало мне способность продолжить путь.