– Этот парень всё равно что певчая пташка, – заметил целитель, когда мы остались наедине, – наслаждается музыкой собственных слов.
Рикус, оказывается, когда-то был студентом Императорской академии, а потом состоял в качестве офицера на службе у венценосной особы.
– Я дрался в Сарме и в Калионе, с ролонскими бунтовщиками и восставшими на северных рудниках рабами. Богохульные обращённые, тёмноверцы и многоверцы – все отведали моего клинка. Я дрался верхом, на земле и взбираясь по стене замка. Я убил сотню человек и любил тысячи женщин.
Он рассказал миллион историй. Мне было очень любопытно, почему этот блестящий аристократ, замечательный художник кончил тем, что связался с Фаридом, самым заурядным головорезом, но задать этот вопрос не решался.
Они были странной парочкой. Из личного опыта я знал, что Рикус смертельно опасен. Что до Фарида, то убийца в нём угадывался с первого раза. Однако разница между ними была как между изысканным клинком из сармийской стали и простым топором. Рикус был благороден, порода струилась из всех щелей его многогранной души, что не мешало ему также быть хвастуном и авантюристом. В Фариде ни на образование, ни на благородство не было и намёка. Это был грубый, жестокий, грязный душой и телом наглец и задира.
К вечеру мы достигли вершины горы, на которую так долго взбирались. Перед взором открылась долина, заросшая реликтовым лесом, словно прячущаяся от любопытных глаз за лысыми холмами.
– Боги не довольны, – проворчал целитель. – Ничего хорошего из нашей затеи не выйдет. Эти люди явились сюда не для того, чтобы воздавать нашим предкам хвалу, а чтобы оскорбить их…
С утра мы стали спускаться, и иногда мне казалось, что делать это труднее, чем подниматься. Я утвердился в своих выводах, когда на узкой тропе мы повстречали плачущего купца. Его ослик не удержался на тропе, сорвался в пропасть и разбился вместе с товарами.
Этот изнурительный спуск отнял у нас один день. Мы с друидом расположились в стороне от остальных. На склоне холма наша компания была не единственной. Рядом устроил становище купец, возвращавшийся с ярмарки с необычным товаром – четырьмя проститутками. Он взял их внаём на время ярмарки и теперь возвращался в Солу, небольшой городок на юге Калиона. Я слышал, как Фарид сказал ему, что воспользуется одной из девиц.
Стоя на коленях рядом с костром, где готовился обед, я увидел, как Фарид и Рикус направились в Священную рощу, где веками на верхушках деревьев эльфы «хоронили» своих усопших. Я посмотрел на целителя, который спокойно сидел, прислонившись к дереву, и попивал из своей фляги. Его глаза были полузакрыты, а лицо невозмутимо, точно гладь пруда в безветренный день. Я всё ещё не знал, что за задание мне предстоит выполнить, но невозмутимость друида меня немного успокоила.