Сначала вы продолжаете жить согласно другим обязательствам. Практикуете внимательность, постоянно возвращаетесь в настоящий момент и к своим переживаниям: ступни на полу, колено болит, тёплая вода течёт по рукам, зимний воздух режет глаза, стук молотков, запах кофе.
Затем вы добавляете чувство глубокой признательности за каждый из этих уникальных и ценных моментов. Возможно, вам бы хотелось, чтобы рабочие перестали стучать, — это продолжается непрерывно, ежедневно, в течение месяца, и вас это достало. Но это пройдёт. И когда вы будете вспоминать это через год, вам покажется, что стук прекратился по щелчку пальцев. Стук молотков — это краткое, мимолётное переживание, и каждый удар — уникальный момент бытия. Вы больше никогда не услышите точно такого же звука.
Как бы вы ни были раздражены тем, что слышите, каждый звук заслуживает внимания. Если вы слушаете его с признательностью, он вытаскивает вас из маленького, замкнутого на себе мирка, где всегда есть только «я». При возникновении такой естественной связи с собой и миром у вас, возможно, начнутся первые встречи с пробуждением. Вы вдруг почувствуете себя так, будто находитесь в открытом, безграничном пространстве, полном воздуха. Как будто вышли из маленькой, тёмной, захламлённой палатки и обнаружили себя на краю Гранд-Каньона. Это место, где вы просто пребываете. Это не другой, вымышленный мир. Вы не вышли за пределы своей обыденной жизни. Совсем наоборот. Вы наконец-то встретились с ней на все 100 процентов, и она превратилась во врата, за которыми открывается то, что в традиции ваджраяны известно как «священный мир». Священный не в смысле его религиозной святости, а в том смысле, что он драгоценный, редкий, мимолётный, в основе своей подлинный и благой.
Некоторые стихи Чогьяма Трунгпы описывают, каков этот мир. Этот стих начинается с описания того, как выглядит вход в священный мир:
«Всё, что видят глаза, явственно нереально в пустоте, и всё же форма присутствует».
«Явственно нереально в пустоте» относится к обычному, повседневному миру, где нет концепций и определений, который ясно воспринимается во всём своём великолепии и при этом никогда не даётся в руки. Потом в стихе говорится: «...и всё же форма присутствует». Пустота и форма неразделимы. То, что мы видим, — наше восприятие обычных, не таких уж важных и значимых образов — это форма, проявление пустоты, пробуждённой энергии. С момента нашего пробуждения утром до момента засыпания и даже в наших снах что-то постоянно, непрерывно проявляется. У нас всегда есть возможность позволить воспринимаемому образу соединить нас с драгоценностью этого священного мира.