Пустота — это не вакуум, в котором ничего не происходит. Вся суть в том, что открытия основополагающей доброты — открытия пробуждённости, присутствия всего здесь и сейчас — не происходит, когда вы выходите за пределы обычной реальности. Оно происходит, когда мы начинаем ценить простые переживания, не создавая сценариев и заданной сюжетной линии. Когда видим красную машину с помятой дверью, чувствуем жар или холод, мягкость или жёсткость прикосновения, ощущаем вкус сливы или аромат палых листьев. Эти простые, непосредственные переживания и есть наша связь с основополагающей пробуждённостью, с основополагающей добротой, со священным миром. Лишь полностью прикоснувшись к нашему относительному опыту, мы открываем свежую, вневременную, истинную природу нашего мира.
Однажды, в начале 70-х, один ученик встал и потребовал, чтобы Чогьям Трунгпа объяснил ему, что такое просветление. Я навсегда запомнила его ответ. «Просветление, — сказал он, — это то же самое, что впервые услышать охотничий рожок или почувствовать запах табака». Такой взгляд стоит за учением о третьем обязательстве. Прячась от нашего опыта или пренебрегая им, мы упускаем шанс достичь просветления.
Далее в стихе говорится:
«Всё, что слышат уши, есть эхо пустоты, и в то же время — реально».
Слух, как и все ощущения, — это ворота в священный мир. Что бы мы ни слышали — это эхо, звук пустоты, пробуждённой энергии, которую нельзя «схватить», но можно услышать. Это также «ясная и чёткая речь гуру» — голос учителя. Когда кто-то говорит с нами, даже если нам не нравятся слова, это не просто чьё-то занудное нытьё. Это голос учителя, звук пустоты, проявление пробуждённой энергии. Если ворон за окном пронзает наш слух своим хриплым криком — это звук пробуждённой энергии, голос учителя, пробуждающий нас.
Мы не можем увидеть или услышать ничего такого, что не было бы проявлением просветлённой энергии, вратами в священный мир. Таков взгляд третьего обета. Мы обязуемся поддерживать этот взгляд, когда даём обет принимать мир таким, какой он есть. Мы даём обещание ценить себя и наш мир. Обещаем повернуться к нему лицом и никогда не отворачиваться.
Обычно мы постоянно проецируем свои предпочтения на то, что проявляется. Всё сопровождается нашими смешанными чувствами — личными предпочтениями, культурным багажом, а также огромным количеством шенпа. Но, как сказал Чогьям Трунгпа, «это вроде овсянки». Некоторые любят овсянку, некоторые — ненавидят. Несмотря на это, овсянка остаётся овсянкой.
Если мы зимой посмотрим на снег за окном, то увидим его цвет, увидим, как он падает, как опускается на землю, машины и деревья, как возникают сугробы разных форм. Увидим, как снежные кристаллы блестят на солнце, увидим сине-белые тени. Мы видим снег как снег, ничего к нему не добавляя. Но обычно мы видим снег иначе. Наш взгляд замутнён эмоциональными реакциями. Нам нравится или нам не нравится то, что мы видим. Это вызывает радость или грусть, тревогу или раздражение: ведь снег надо расчистить, а мы и так опаздываем на работу.