Там, где их встречал Дарагос с мечом наготове.
В этой битве не было места хитрости, ведь Элин стремился привыкнуть к правильному использованию Сердца, а заодно научиться усилять тело за счёт постоянной циркуляции анимы в каналах. И в таких тренировках был лишь один минус: во внутреннем мире перерождённый мог заложить основы и проникнуться сутью процесса, но оттачивать способности ему всё равно придётся в реальности.
Череда стремительных ударов не оставила от нитей Элина и следа, а сам мечник уже сократил расстояние, попытавшись дотянуться до ученика точным прямым выпадом. Но наученный горьким опытом парень не сплоховал, попытавшись сконцентрировать всю свою мощь в одной точке — там, где одинокая изумрудная нить столкнулась с кончиком лезвия сияющего серебром меча, губы владельца которого тронула довольная улыбка. Элин наконец-то увидел то, что Дарагос пытался до него донести. И пусть попытка воплотить силу в моменте была неэффективной и аляповатой, этого хватило, чтобы отбросить мечника назад.
Перед алчущим крови мечом оказалась не нить, но незримая, высеченная из монолитной гранитной глыбы стена, прорубить которую ему оказалось не под силу.
— Если я скажу, что ты прогрессируешь с колоссальной скоростью — поверишь? — Хитрый прищур Дарагоса не сулил его ученику ничего хорошего и, казалось, на что-то намекал. Элин, будучи человеком со склонностью к паранойе, напрягся — и понял, что сделал это не зря. Нервным движением коснувшись своих висков, анимус снял с них аккуратно, можно сказать — ювелирно отсечённые пряди, обнаружившиеся и с левой, и с правой части головы.
— Так стремительно, что даже не заметил внеплановой стрижки. Как? — Волосы перерождённого вновь отросли, а потерянные — растворились в воздухе.
— Ты и без меня знаешь, что противостояние во внутреннем мире во многом завязано на воображении и силе воли. И воля тут отнюдь не первостепенна, хоть и очень важна.
— Насколько мне известно, способность к визуализации своих действий помогает лишь до поры. Любой мало-мальски сильный противник этому не подвержен. — Вновь коснувшись висков, Элин вздохнул: — Но вы продемонстрировали обратное.
— Ответ на этот вопрос очень прост, и, в общем-то, лежит на поверхности. Что вообще может вообразить человек, м?
— Практически что угодно… — В какой-то миг глаза перерождённого расширились, а рот — приоткрылся. — Всё, что человек может себе представить?
Дарагос хмыкнул.
— Как известно, способности тела обычного человека сильно отстают от способностей его же разума. Из-за этого обыватель может, скажем, представить, как он летает словно птица, ходит по воде или крушит своих врагов на манер героя из мифов. Так или иначе, но он не может в достаточной мере представить уничтожение планеты ударом кулака или перемещение со скоростью, превосходящей скорость звука. — Последнее Дарагос не поленился продемонстрировать, добившись того, что по левую и правую руку от него появилась ещё парочка мечников. А ведь Элин искренне верил в то, что уж во внутреннем мире аномалии в виде остаточного изображения появиться не могут ввиду отсутствия глаза как органа. — Но если человек способен расколоть планету одним ударом? Что, если он движется со скоростью, недоступной самым совершенным механизмам?