— Если кто-то спросит, почему мы погибли, ответьте, потому что наши отцы лгали нам…
Гасымов и его гитара-шестиструнка фабрики клавишных инструментов Ростов-Дон сейчас томились в БПМ-2 сзади в ложбинке, но песенка в сознании Андрея крутилась уже час:
Мы выходим на рассвете, над Баграмом дует ветер,
Развивая наше знамя до небес… Только пыль под сапогами…
С нами бог, а с нами знамя и родной АКМС наперевес.
Командир у нас хреновый, несмотря на то, что новый,
Только нам на это, братцы, наплевать…
Нам не большее и не меньше, нам бы выпить, что покрепче,
И всё равно, с какой заразой воевать…
Гасымов после демобилизации хотел создать кооператив по производству акустических и электрических гитар, и по этой причине знал почти всех производителей акустических и электрических гитар в Союзе, где можно было бы достать комплектующие и оснастку, имея в записной книжке длинный список: «Гонг» — рижский 750-й завод технических средств пропаганды и звуковой аппаратуры, минский завод «Транзистор», фабрика музыкальных инструментов «Терек» в городе Орджоникидзе и фабрика клавишных инструментов «Ростов-дон» производственного объединения «Кавказ», ростовская-на-Дону баянная фабрика, куйбышевская фабрика щипковых музыкальных инструментов и сталелитейный завод, новосибирский завод радиодеталей «Оксид», ереванская экспериментальная фабрика музыкальных инструментов, черниговская фабрика музыкальных инструментов имени Постышева, филиал свердловского завода «Эльта», одесская фабрика музыкальных инструментов, львовская опытно-экспериментальная фабрика народных инструментов, белорусское производственное объединение музыкальных инструментов в городе Борисов, свердловская фирма клавишных музыкальных инструментов «Урал», ленинградский завод «Аккорд» и завод спортивных изделий и электромузыкальных инструментов — арендный завод «Муздеталь»…
Уткнувшись лбом в рукав от ветра, и закрыв глаза, он затылком чувствовал, как навалилась на его тело тяжесть афганского неба, прокалённого неистовым, отупляющим, доводящим до изнеможения солнцем так, что напрочь вылинял весь его голубой цвет. Обморок и тепловой удар, как у новичков, ему уже не грозил, но небо белёсое небо было по-прежнему тяжёлым и чужим. Больше того, Алёшину уже несколько дней казалось, что оно следит за ним, и собирается вот-вот нажать на его затылок, надавить, как на кнопку, и раздавить в тонкую лепёшку. От ветра-афганца и в этой ложбинке невозможно было спастись — он гнал и гнал столбы песка, проникающего всюду, песок был на одежде, в обуви, на оружии, на зубах. Год назад, после первой ночи в этой стране было трудно открыть глаза — лицо было в мелкой пыли.