Три Германии. Воспоминания переводчика и журналиста (Бовкун) - страница 80

15 февраля 1993 г. Кёльн (Роденкирхен) — Бонн (Мелем) Вернер Хёфер — Е. Бовкуну:… Весна машет голубой косынкой, и по её капризу 21 марта приходится на воскресенье. Именно в этот день я праздную свое 80-летие. По этому случаю приглашаю Вас в 11.30 в гостиницу «Дом-Отель», где соберутся близкие мне люди. Заранее сердечно рад …

Партнёры-оппоненты. «Фрюшоппен» Вернера Хёфера. Странные отношения много лет связывали меня с Вернером Хёфером, регулярно приглашавшим на свои полуденные воскресные передачи на телеканале ВДР советских журналистов. Он вёл их с 1952 года по 1987-й. Весной 85-го, две недели спустя после аккредитации от «Известий» в боннском Ведомстве печати федерального канцлера, меня пригласил на телевидение популярный в то время ведущий воскресной программы Вернер Хёфер. Его передача «Фрюшоппен» с участием пяти журналистов из четырёх стран начиналась бокалом белого вина ровно в полдень и длилась 45 минут. Трое гостей были пришлыми, членами Союза иностранной прессы. Хёфер и его коллега представляли Германию. Ведущий задавал вопросы по внешней и внутренней политике (часто каверзные) с расчётом, чтобы дискуссия была напряжённой, но вместе с тем познавательной. Иностранные гости компактно излагали официальную точку зрения руководителей своей страны по конкретной проблеме и давали личную оценку. Это было интересное шоу, изящная полемика, никогда не переходившая в крикливый словесный мордобой, как на современном российском телевидении. Высказывая личные оценки, я не согласовывал их заранее с посольством, как это принято было прежде. В иные времена после этого можно было начинать готовиться к досрочному отъезду на родину. Но шла перестройка, и моя строптивость осталась без последствий. Меня стали чаще приглашать на телевидение, затем — на радио. Потом — приглашения от промышленных клубов, университетов, гимназий, фондов и учреждений, парламентских структур и даже из бундесвера. Для германиста роль советолога, специалиста по российским проблемам была непривычной, но это пошло на пользу моей газете, поскольку позволило насыщать очерки и репортажи эксклюзивными и малоизвестными деталями, брать интервью у труднодоступных политиков, деятелей культуры, военных и спортсменов. Я приобрёл прочные контакты в разных сферах, и многие длительные знакомства перешли в дружеские отношения. На протяжении многих лет Хёфера считали одним из самых острых на язык и популярных тележурналистов. Каждое воскресенье он давал новое шоу. Это была не просто самая популярная телепередача. Всякий раз она поражала новизной и свежестью. Каждая тема была для него инструментом, на котором он виртуозно играл. Во время передачи, посвящённой Женевским переговорам по разоружению между СССР и США, он в заключение попросил: «Г-н Бовкун, рискните предположить, чем закончится очередной раунд». Я решил подыграть ему, предвидя, какую реплику вызовет мой ответ: «Стоит ли делить шкуру неубитого медведя!» Хёфер молниеносно уточнил: «Русского медведя!» И добавил, блестяще завершая дискуссию: «Да, это ещё никому не удавалось и вряд ли удастся когда-нибудь». Шоу закончилось в «нашу» пользу. Он давал высказаться всем, кому было, что сказать, и обрезал на полуслове тех, кому сказать было нечего. Заранее готовил эффектный финал. Из-за камеры ему показывали, сколько минут осталось до конца, и он умел так задать последний вопрос, что последнее слово как бы само собой оставалось за ним, с точностью до секунды. Это был мастер своего жанра. В декабре 87-го против него развернули разоблачительную кампанию из-за деятельности во времена Третьего рейха. Её начали левые. Всё это было известно и раньше, но многих шокировали цитируемые тексты из газет военного времени. Хёфера обвиняли в том, что в 43-м он радовался казни виртуоза-пианиста Карлоберта Крайтена, которого гестапо арестовала накануне концерта в Хайдельберге, ночью подняв его с постели. Хёфер не скрывал, что был членом НСДАП с 30-х годов, но авторство в инкриминируемой статье отрицал. Он не сказал вслух: «Да, я был национал-социалистом, до конца верил Гитлеру и видел предателя в каждом, кто желал его краха. Прошло много лет, прежде чем я преодолел это в себе». Хёфер так не сказал, но, возможно, он так думал. А сказал он другое: «Я был попутчиком, а не героем». Его выгнали с телевидения, несмотря на то, что ранее он был удостоен Федерального креста за заслуги, Премии Гримме по публицистике и многих «Золотых экранов». После открытия архивов Штази выяснилось: компромат на Хёфера перекинули в западные СМИ из Восточного Берлина. Историк Себастьян Хаффнер, которого нельзя было заподозрить в симпатиях к гитлеровцам, писал о нём: «Если бы после войны все бывшие члены НСДАП так выступали за демократию, как Хёфер, нам не на что было бы жаловаться». О его заслугах забыли. Но он остался прежним, стал модерировать частные дискуссии в дорогом шварцвальдском отеле «Бюлерхёэ», где и состоялась наша последняя встреча.