— Неплохо, но Хиноэнма, приготовленная мамой была вкуснее, — прокомментировал я ужин, когда мы возвращались по набережной к «берегу Амура». Блин, я что, опять сказал Хиноэнма? Не к добру это!
— Мне показалось, что в мясе было слишком много трав, — поделилась своими впечатлениями Мегуми. — Не то, чтобы оно от этого стало невкусным, скорее просто непривычно.
— Пожалуй ты права, — согласился я. — У мамы в рыбе было больше рыбы и меньше сена.
— Поверить не могу, что моя жизнь так изменилась! — неожиданно сменила она тему. — Мне даже сейчас кажется, что я на каком-то очередном задании, где должна изображать беззаботную туристку. Словно опять сдаю какой-то экзамен дедушке.
— Ну, технически мы в командировке, где изображаем обычных людей, — заметил я.
— Я не об этом! — она прижалась ко мне. — Впервые в жизни я играю саму себя. И у меня постоянно возникает вопрос: а какая эта я? А вот в этой ситуация я какая? И вдруг я провалю этот экзамен и окажется, что я не подхожу?
Играть себя? Интересная концепция. Но как по мне, она слишком заморачивается. Я обнял Мегуми где-то в районе талии.
— А помнишь, что ты мне говорила после того, как Камелия отправила нас на тот свет?
— Мне было плохо, я очень испугалась и думала, что умираю… — отвернулась она. — Это все не считается!
Но я заметил на её устах улыбку, и почувствовал, как она расслабилась.
Блин! Чёртов демонский автопереводчик! Ну конечно! Ну какие же ещё во Франции могут быть «берега Амура»?
Осознание настигло, когда мы зашли в каюту и тут же упёрлись в огромную кровать, украшенную алыми лепестками роз. «Берег любви» называется кораблик, и суть его… Как это по французски? Его суть — плавающий номер для новобрачных, скажем так. Заказывала все мама, и намёк её я вроде бы понял. Оставляю в каюте рюкзак, и мы поднимаемся наверх, на палубу «провожать вечерний берег лазури», как сказал капитан. Стоило только отойти от пристани, как по-южному резко наступила ночь, с которой успешно боролись за власть на море огни большого города. Но они отступали, и чем дальше они становились, тем крепче прижималась ко мне Мегуми. И наконец, когда город превратился в тонкую полоску на горизонте, она прошептала мне:
— Можешь отнести меня в каюту? Мне плохо…
Друг, как говорится, познаётся в биде. И я впервые в жизни полностью прочувствовал на себе это выражение. Мегуми несмотря на своё ужасное самочувствие, изо всех сил старалась не быть для меня обузой, не напрячь меня своими проблемами и попросту заползти в уголочек и не отсвечивать. Но силы её покинули, сопротивляться она не могла, и я таскал её в маленький санузел чтобы умыть, справить нужду, смыть пот и охладить после того, как во сне она внезапно стала горячая как печка. Всё остальное время я обнимал её на очищеной от растительности кровати, потому что стоило ей только от меня немного отползти, как её вновь начинало знобить. Это точно не отравление, и было очень похоже на пресловутую морскую болезнь, но я видел, что проблема тут не в физическом теле, а в её Искре, и поэтому не спешил искать парацетамол. Искра её словно пыталась переварить какое-то новое проявление, или же чужую Благодать, хотя поводов для таких действий мы в последнее время ей не давали. Через несколько часов мучений я выяснил, что если давать ей понемногу мою Благодать, то Искра её успокаивается на какое-то время и девушка спокойно спит. Потом я задремал, но сквозь сон продолжал процедуры, и к рассвету её энергетика наконец успокоилась, после чего я с чистой совестью вырубился.