Правда о Салли Джонс (Вегелиус) - страница 188

Старшой был прав. Мы переглянулись. Теперь я поняла, что он задумал.

– Рискнем? – спросил он.

Я радостно закивала.

Двор находился всего в двух кварталах оттуда. Хозяин сидел на веранде своего сарайчика, курил и смотрел на дождь. Он заметно оживился, когда Старшой объяснил, что нам нужно. Всего за несколько минут он нашел все, что мы искали: кусок жести, прокладку, несколько маленьких винтиков, коловорот и метчик. Старшой заплатил хозяину за материал и обещал, что скоро вернет инструменты.

Пока мы со Старшим чинили под дождем мотор, Ана, синьор Фидардо и инспектор ждали в машине. Через полчаса мы заделали течь, по крайней мере временно. Пока я относила инструменты, Старшой залил в рубашку охлаждения воду. Потом попросил синьора Фидардо завести двигатель. Мотор работал как часы. Прокладка держала.

– Это вы наверняка заранее спланировали! – сказал Старшой, садясь на заднее сиденье, и расплылся в широкой и счастливой улыбке. – Отличное начало новой жизни на свободе!

Старшой поселился у нас на Руа-де-Сан-Томе. Первые дни Ана, синьор Фидардо и он в основном сидели на кухне и разговаривали. Нужно было столько всего рассказать и объяснить. На плите грелся чайник. Пахло кофе, хлебом и дымом сигар. Я сидела, подобрав ноги, на диване и мечтала о том, чтобы это никогда не кончалось.

Старшой изменился. Не сильно, но не заметить этого я не могла. На одной щеке у него появился уродливый шрам, нос был немного свернут на сторону. Волосы на висках поседели. Да и походка стала другой. Более осторожной, что ли. Он вздрагивал от неожиданных звуков и никогда, если это было возможно, ни к кому не поворачивался спиной. Думаю, сам он об этом не задумывался.

Когда Ана спросила, было ли тяжко в тюрьме, Старшой отвечал уклончиво.

– Ну да, – сказал он. – Но по вечерам было вполне сносно. Я сидел в камере и играл на гармонике. Лучшего подарка я в жизни не получал. А когда вы, Ана, приезжали и пели… эх, я был так счастлив, что и словами не опишешь.

Я ничуть не беспокоилась, поладит ли Старшой с Аной и синьором Фидардо. Да и не о чем тут было беспокоиться. Они понравились друг другу с самого начала. Когда Старшой стал понемногу уставать от разговоров и сидения на месте, синьор Фидардо предложил ему работу в своей мастерской.

– Работе я только рад, если она окажется мне по силам и если я не буду вам обузой, – сказал Старшой. – Жалованье мне ни к чему, за еду и койку я заплачу. Комендант тюрьмы выдал мне немного денег, так что кое-что у меня есть. Я и так перед вами в огромном долгу и никогда не смогу отплатить вам и Ане за все, что вы для меня сделали.