Правда о Салли Джонс (Вегелиус) - страница 197
Месяцы превращались в годы. Я все больше страдал, но не находил в себе сил хоть что-то предпринять. Несколько раз я посылал деньги сторожу на кладбище Празереш и просил его ухаживать за могилой Элизы. Это придавало моему существованию хоть какой-то смысл.
Я жил в постоянном страхе, что кто-нибудь узнает, кто я такой на самом деле. Мне стало мерещиться, будто в Гоа обо мне ходят нехорошие слухи. При первой же возможности я перевелся в филиал фирмы в Кочин, где стал распорядителем. Среди моих подчиненных не было португальцев. Я вообще оказался единственным португальцем, постоянно проживающим в Кочине. Теперь меня никто не смог бы найти.
Но спокойствие длилось недолго. Еще в Гоа я заразился малярией, в Кочине же мое здоровье только ухудшилось, и мне было все труднее выполнять свои обязанности. В конце концов я перестал справляться с работой. Начальник головной конторы в Гоа уволил меня и прислал на смену другого человека.
Из служебной квартиры в Форте Кочин я перебрался в дешевую комнату в еврейском квартале Маттанчери. Хозяева, муж и жена, стали моими первыми и единственными друзьями в Индии. Они заботились обо мне, как о родном человеке. Мне больно думать об этом, потому что я оставил их внезапно, не объяснив, почему уезжаю. Однажды ночью я спустился в порт и купил билет на торговое судно, которое на следующее же утро отходило в Грецию, в город Пирей.
Плавание длилось шесть недель. Наш пароход сделал несколько остановок по дороге. Я прибыл в Пирей месяц назад. К тому времени я был скорее мертв, чем жив. Заботами капитана меня устроили в португальскую гостиницу для моряков и немного подлечили. Как только мне позволили встать с койки, я купил билет на пароход в Лиссабон. Он отходит через восемь дней.
Читая эти строки, вы наверняка спрашиваете себя, почему я все-таки решил вернуться домой. Подозреваю, однако: если я напишу правду, вы подумаете, что я совсем лишился рассудка. Но я все равно должен сделать это, чтобы мое признание было полным.
В Кочине я получил сообщение. Это было объявление, приколотое на пристани в порту. На нем – короткий текст, который моя возлюбленная однажды написала под своим портретом в миниатюре. Она подарила этот портрет мне, и я всегда носил его на шее в медальоне, но потерял той ночью, когда упал в воду у Праса-ду-Комерсиу.
Думаю, кто-то нашел мой медальон, и текст был посланием, которое мог понять только я. Я догадываюсь, кто это был, однако об этом я умолчу.
На Пирей опустилась ночь. Из окна я вижу, как над Эгейским морем встает луна. Мне тяжело далось это письмо, я изможден. Но дело сделано. Я слишком долго откладывал свое возвращение домой, и теперь неизвестно, дотяну ли я до Лиссабона. Хотя, пожалуй, неважно, доберусь я живым или мертвым. Мое тело, паспорт и это письмо – достаточные основания, чтобы освободить Коскелу.