Правда о Салли Джонс (Вегелиус) - страница 41

И Жорже сошел с трамвая и исчез в толпе на Праса-Россиу.

Синьор Фидардо улыбался во весь рот, когда рассказывал мне о встрече с Жорже. Да что там, он готов был расхохотаться.

– Я все-таки не дурак – я-то понял, что примерно произошло. Ты молодчина, черт меня подери! Спасибо тебе, Салли Джонс!

Впервые в жизни синьор Фидардо назвал меня по имени.

Когда-то я любила орангутанга по имени Баба. Он предал меня. Поэтому я знаю, что значит тосковать по любимому. Знаю, что кажется, будто это горе неизбывно. Но оно проходит. Прошло и у Аны.

Но не сразу, а лишь через несколько месяцев. Днем она работала, а по ночам плакала. И за все это время не спела ни одной ноты.

Синьора Фидардо не слишком беспокоила ее любовная хандра. Зато он всерьез переживал, что она перестала петь.

– Ну конечно, – мрачно заметил он. – Стоило ей избавиться от этого Жорже, который музыку на дух не переносил, как она перестала петь!

Но синьор Фидардо зря беспокоился. Пережив свое горе, Ана снова запела. И теперь как будто даже еще красивее, чем раньше. Ее голос стал увереннее и одновременно легче.

Синьор Фидардо сразу принялся уговаривать ее начать наконец выступать. Ана по-прежнему отказывалась. Но отказ ее звучал уже не так категорично, как раньше.

Работа над гармоникой подходила к концу. Я сделала новую меховую камеру из козлиной кожи. Заменила левый полукорпус и почти всю правую и левую механику. Ошкурила, покрасила и покрыла лаком дерево. Когда солнце светило на твердую лаковую поверхность, инструмент сверкал, как красный рубин.

Единственное, что оставалось сделать, это вырезать новую декоративную сетку из тонкой латуни. Синьор Фидардо снял с одной из полок большую тяжелую книгу и положил на мой стол.

– Эта книга досталась мне от дяди. Она лежала в моем чемодане, когда я почти пятьдесят лет назад приехал сюда из Италии. По сей день это лучшая подборка узоров для сетки. Выбери узор, который тебе больше всего нравится, и перенеси его на латунь при помощи копировальной бумаги.

Через три дня я выбрала узор и перенесла его на латунную пластину. Еще через неделю я вырезала рисунок ювелирным лобзиком синьора Фидардо. Поздним вечером я просверлила отверстия и прикрепила «ажурку» к корпусу тончайшими латунными гвоздиками.

Гармоника была готова.

Но не совсем. Кое-чего не хватало, и я знала чего.

В книге синьора Фидардо на нескольких страницах были показаны красивые буквы. Я перерисовала те, которые мне были нужны, выпилила их из остатков латуни, потом зачистила и отшлифовала. Аккуратно острейшей стамеской вырезала на корпусе углубления и вставила в них буквы.