Миссис Митчелл догадывалась, что происходит в моей душе, и тоже была в полной растерянности. Мой предстоящий отъезд и без того поверг её в уныние. Мы все же три месяца прожили с ней под одной крышей, регулярно встречаясь за ужином. Недели и месяцы бок о бок, и вдруг прости-прощай — таков печальный жребий хозяев, постоянно принимающих приезжих студентов (и самих студентов). Кроме того, я, как мне кажется, произвела в душе миссис Митчелл маленькое чудо: в последнюю неделю учебы она позволила мне официально пригласить Халида к нам на ужин. Крохотная уступка, которая дорогого стоит.
Небо быстро темнело. Вечер выдался сухим. Водитель такси проворно выскочил из машины и деловито схватил мой чемодан. По щеке миссис Митчелл скатилась одинокая слеза. Старик Митчелл растерянно стоял рядом, а Халид переступал с ноги на ногу от смущения и неловкости. Я судорожно пыталась сохранить самообладание, как обычно в критические минуты. Наплакаться я ещё успею. Когда машина тронулась с места в направлении вокзала, миссис Митчелл с улыбкой крикнула сквозь опущенное стекло:
— Верена, желаю тебе найти самого лучшего мужчину на свете! Сообщи нам, когда будешь выходить замуж!
В какой-то момент моя голова словно сама по себе легла на плечо Халида. Я закрыла глаза, и мне захотелось, чтобы время остановилось и чтобы путешествие наше никогда не кончалось.
На следующее утро мы прибыли в Лондон. Пронзительные голоса репродукторов, гудки поездов и ровный гул толпы на перроне мгновенно вернули нас в реальность. Нужно было раздобыть такси, которое бы доставило нас в аэропорт. Последний маневр, горечь конца. Я не желала и пальцем шевельнуть, чтобы самой ускорить этот процесс. Как будто это мое детское упрямство могло предотвратить неотвратимое и хоть немного изменить судьбу.
К моему удивлению, боль, которую должен был испытывать Халид, на глазах превратила его в зрелого мужчину. Меня поразило, как он, чуть ли не в буквальном смысле, взял меня за руку и заставил «функционировать» и с какой твердостью решил все организационные вопросы.
Я должна была лететь в Цюрих в девять часов, в то время как самолет Халида вылетал в Дубай приблизительно на час позже. Хотя наши терминалы находились далеко друг от друга, Халид не отходил от меня ни на шаг до самого начала регистрации. Я к этому моменту находилась уже на грани нервного срыва.
«Ну, вот и всё, — подумала я — Ещё пять минут, и ты больше никогда не увидишь этого человека».
Халид же, напротив, казалось, стойко сохранял душевное равновесие. Вместо того чтобы окончательно распрощаться со мной, он велел мне ждать у паспортного контроля. И пока я соображала, что это может означать, он со своим чемоданом уже растворился в толпе.