Как вы сюда попали?… — воскликнула я, ничего не понимая. — Откуда у вас ключ от моей комнаты? И что вы вообще здесь делаете?
Грек, ничуть не смутившись, спокойно сел, улыбнулся и сказал:
— Чего вы так разволновались, мисс? Это моя комната для послеобеденного сна…
— Что?! Вы что, сошли с ума?
Пока я силилась прийти в себя от шока, он подошел ко мне и попытался меня обнять. Я в ярости оттолкнула его от себя и пригрозила немедленно позвонить в Швейцарию, чтобы сообщить о его «подвигах» мистеру Левентакису. Не знаю, подействовала ли на него угроза, но он сразу же надел свои штаны и молча покинул комнату. Теперь я наконец поняла, почему меня облаяла старуха — она не желала терпеть у себя в доме «бордель». И это мне! Порядочной девице с безупречной репутацией!.. И все только ради того, чтобы Халид хоть немного обеспокоился. Всё, с меня хватит.
Я тут же позвонила маме и уже готова была собирать чемодан, чтобы покинуть Грецию. Но мама немедленно связалась с мистером Левентакисом, и уже через пару дней мне была предоставлена очень даже милая квартира в афинском пригороде Ано Воула.
На сей раз без каких бы то ни было посягательств на неприкосновенность жилища, зато с видом на море. И инцидент был исчерпан.
После нескольких недель мучительных ожиданий и сомнений наконец-то пришло письмо от Халида. Его переслала мне мама, а мистер Петропулос велел доставить письмо в ателье. Я, скрывшись за рулонами тканей и коробками с одеждой, дрожащими пальцами надорвала концерт.
Дорогая Верена!
Как ты поживаешь? Ты уже в Афинах? Обязательно сообщи мне твой адрес. У меня все в порядке. Я живу в одной комнате с американским студентом. Порядки здесь строгие. Нам каждый день задают кучу домашних заданий, так что у меня вряд ли будет столько времени для писем, как раньше. Здесь при университете есть футбольный клуб… и т. д.
…Пиши мне.
Пока.
Твой Халид
Платья на вешалках запрыгали у меня перед глазами, а потом все слилось в одну сплошную влажную пелену. Неужели это правда? Неужели время и расстояние действительно могут разрушить такую силу, как любовь?
«Если любишь, расстояние ничего не значит», — написал Халид в одном из своих писем. А теперь? Теперь в его словах пустота и холод. Вместо слов нежности и тоски он пишет: «Вчера мы играли в футбол» и т. п.
Куда девались страсть и боль разлуки?
Совершенно раздавленная, я поплелась через магазин в витрину, чтобы продолжить прерванную работу. Почему же так больно в груди?
«Возьми себя в руки, Верена! — увещевала я сама себя. — Ты находишься в стране, где люди с утра до вечера смеются. Ты хочешь, чтобы все обратили на тебя внимание? Чтобы все поняли, зачем ты приехала в Афины?»