Это было ясно. Ещё мне в тот момент было ясно, что я должна причинить Халиду боль. Он должен был ещё помучиться. За то, что сделал выбор в свою пользу.
Нет, совсем не в том смысле, что он должен был серьезно пострадать — я была далека от таких мыслей. Я слишком уважала любовь, дружбу и человечность. И сохранила это уважение до сих пор.
Но, черт побери, Халид, поверь мне — работая над этой книгой, я постоянно в тревоге спрашиваю себя: достаточно ли надежно я затушевала реальные события и факты?
Ну что ж, будь что будет. «Если бы ты знал, Халид! — думала я. — Если бы ты только знал, что я уже не хочу тебя видеть, никогда — вот до чего дошло…»
Внутренним взором я увидела сцену прощания в аэропорту. Его искаженное ужасом лицо. Бессильный, отчаянный взгляд мужчины, попавшего в капкан. В капкан своего происхождения. Жуткое зрелище. Но слишком явное выражение беспомощности и отчаяния не к лицу шейху. Тем более на людях, в международном аэропорту. «Как глупо ты попался на мои иллюзии, бедняга! Ничего не поделаешь, любовь не бывает без боли. Это касается и тебя».
Халид открыл термос и налил мне кофе. Я с наслаждением вдохнула крепкий, экзотический аромат кардамона и сладкой розовой воды.
— Как хорошо — эти просторы, тишина и необъятное небо над нами!.. — сказала я.
Он испытующе смотрел на меня, словно опасаясь очередного водопада слез.
— А эти миллиарды сверкающих звезд! Как будто кто-то высыпал нам на голову сундук с алмазами — разве это не потрясающе?
— Ты всё-таки сумасшедшая, хабибти! — рассмеялся он.
Для него звездная ночь была совершенно нормальным явлением.
— Может, ты и прав. Арабский мир с детства притягивал меня как магнит. Я всегда отличалась от других детей.
— Чем же?
— Ну, в то время как мои сестры вместе с братом лазали по деревьям, я предпочитала рисовать. Обычно персонажей из «Тысячи и одной ночи». Часто сидела на полу перед телевизором, смотрела библейские истории и мечтала об арабских странах. Эти загадочные силуэты людей в длинных белых и золотых одеждах просто не давали мне покоя. По ночам я часто спала с «Волшебной лампой Аладдина», а в школе постоянно витала где-то в облаках. Поэтому меня иногда дразнили, смеялись надо мной…
Правда, в один прекрасный день мои сестры и брат смекнули, что с моей помощью могут зарабатывать деньги на конфеты и мороженое. Они безропотно бросали свои игры во дворе и шли вместе со мной домой, где я командовала: «Вот ваши роли! Через пять минут начинается репетиция». Обычно это были сцены из книг или фильмов — «Лоуренс Аравийский», «Святые волхвы», «Иосиф в Египте» и т. д. Сценой служила кровать брата, а все простыни в доме к маминому «восторгу» превращались в арабские одежды. Представления проходили после ужина. Родители покупали входные билеты, как в настоящем театре, и, смотря по обстоятельствам, то веселились, то вставали на уши — потому что наши постановки иногда кончались провалом.