Меня поразило, с какой легкостью он это произнес. Тем более что в его поведении я давно уже заметила признаки самой настоящей влюбленности. Даже его арабские друзья относились к нему с каким-то особым пиететом и старались лишний раз не переходить границы его личной жизни. Честно говоря, меня он тоже все чаще приводил в смущение.
Но его слова о невесте я не приняла всерьез. Скорее всего, он просто подшутил надо мной, решила я. Ему, похоже, вообще доставляло удовольствие держать окружающих в не ведении относительно тех или иных сторон его жизни.
Впрочем, мы с ним чаще всего поддразнивали и подзуживали друг друга. В то же время иногда без всякого повода мы оба вдруг становились совершенно серьезными. В такие моменты я чувствовала, как в нас рождается и крепнет глубокая тоска, некое таинственное родство душ, все теснее связывающее нас друг с другом.
Чем больше времени проходило, тем труднее мне было смотреть Халиду в глаза. Особенно когда он поздним вечером провожал меня домой. Дом Митчеллов находился в стороне от центра, на склоне высокого холма. Всякий раз, когда мы случайно соприкасались руками или плечами во время этого «восхождения», меня охватывала мгновенная дрожь. К тому же голос Халида при этом почти дрожал от подавляемого волнения. В такие мгновения я не решалась даже на секунду взглянуть на него. Иначе мы бы бросились друг к другу в объятия.
А именно этого я страшно боялась. Все мои мысли теперь вертелись вокруг этой чужой культуры — мусульманских обычаев и ценностей, прежде всего о нравственности. Я боялась все испортить. Но в один прекрасный день, во время верховой прогулки, это случилось: я на миг потеряла голову.
— Все-то тебе нужно знать! — посмеивался Халид, когда я приставала к нему с вопросами о его жизни на родине и о его происхождении.
Несмотря на все мои усилия, мне ничего не удавалось узнать. В конце концов, мое поведение зависело от того, что я знала или думала, что знаю. А знания эти были, к сожалению, более чем скромными. Как и многие европейцы, я имела ложные представления о жителях Аравийского полуострова. Это была одна из причин, по которым я часто впадала в соблазн представить Халиду многие вещи «по-другому» — например, что женщины во всем мире не только способны мыслить и могут быть вполне образованными, но и иногда не уступают мужчинам в ловкости и храбрости. Ну и тому подобные вещи.
Это было довольно глупо с моей стороны. Потому что в итоге я, несмотря на свои, мягко выражаясь, сложные отношения со спортом, была вынуждена принимать участие в таких рискованных предприятиях, как «horsе-bаск-riding»