Здешняя педагогическая разгрузка, невозможная дома, тревожила не меня, а жену:
— Как же это они тебе деньги платят за одну лекцию в неделю?!
— И лекция, и семинар — все вместе получается, — набивал я себе цену — перед женой. — А беседы в коридоре можно приравнять к руководству аспирантами и учебному совету сразу.
Наши домашние университетские термины здесь звучали как-то пародийно.
— Все равно. У нас бы лопнули все от зависти. И высохли бы со смеха. Уже сохнут, когда я им по телефону говорю.
Это верно, наш ректор подобной профессорской вольности и вообразить бы не посмел. Как же без положенной нагрузки табель закрывать?! Стой на часах, как рекрут, — а иначе ты не профессор, а блуждающий гость. Часах так на четырехстах в год. И как я ни старался, дома в Петербурге три дня в неделю у меня оказывались заняты: два — лекции и семинары, и третий — на аспирантов, на неизбежные заседания то кафедры, тот ученого совета. Странно вспомнить!
Оказавшись на противолежащей стороне океана, я мгновенно привык к досужей свободе канадских профессоров и только теперь обратным счетом ощутил, что дома в университете была не работа, а почетная неволя. А ведь сам не вполне сознавал собственное подслащенное рабство. Так оно часто бывает: сравнения порождают смуту и разочарованность. Так что железный занавес придуман был не так уж глупо: не сравнивайте и будьте всем довольны!
Следующая моя среда прошла при еще большем стечении слушателей. Я понимал, что часть аудитории явилась посмотреть на профессора с Малого Сириуса или с иной соседней звезды, но не хотел мешать им верить. Успех есть успех, и подобный миф — неплохая основа успеха. Совесть моя чиста, я себя за внеземлянина не выдавал, а если так получилось, если Россия показалась им такой же далекой, как Сириус, — это плод их личной свободы мысли и чувства. На все вопросы я честно и аккуратно сообщал им непротиворечивую правду, ничего не подтверждая и не опровергая. В жизни всегда есть место недомолвкам.
Самый лучший вопрос в эту среду снова задал баскетбольный красавец Джаспер.
— А есть там у вас рок? Или лучше — рэп?
Спорта ему мало для полноты жизни!
Я ответил в своем стиле непротиворечивой правды:
— Разделение искусства на массовое и элитарное — величайшая трагедия. Музыкальный раскол так же опасен для будущего, как противостояние рас и религий. Я бы назвал: музыкальный экстремизм и даже терроризм.
Лилиан нашла повод задержаться дольше всех. Я невольно смотрел на нее, когда отвечал на вопросы, а когда после конца беседы меня окружили уже в коридоре, все время ловил боковым зрением ее золотые волосы, достойные рекламировать лучший шампунь плюс кондиционер в одном флаконе и в разных.