— Ты же учитель истории, почему вдруг недвижимость?
— Так получилось. Заработать можно только в бизнесе. А история для души. Интересуюсь, как же. А ты где?
— Я… Везде понемногу. Иногда публикуюсь в «Арт-деко», мой конек — сецессия. Копаюсь в частных коллекциях, составляю описи…
— В смысле? Это твоя работа как искусствоведа?
— Да. Искусствовед-эксперт. В кладовках и на чердаках целые сокровища. Если есть деньги, владельцы нанимают эксперта, тот приводит все в порядок, составляет реестры, рекомендует, кому предложить. Смотрел передачи «Аукцион на дороге» или «Гараж-сейл»?
— Не смотрел.
— Если интересно, можно купить флешку. Суть в том, что прямо в парке или на улице устраивается шоу, люди несут антиквариат из кладовых, а эксперт оценивает. Тут же рапид-аукцион, можно сорвать куш. Не Сотбис, конечно, а так, по мелочи. Несколько сотен…
— И ты этим занимаешься?
— Нет. Я больше разбираю библиотеки, старые бумаги… Я привыкла работать в тишине.
— Ты? В тишине? Ты всегда была шумная, подвижная… Я помню!
Они смотрели друг дружке в глаза. Без улыбки, испытующе. Женщина не выдержала, отвела взгляд.
— Я часто вспоминаю ребят, нашу театральную студию, капустники… Помню, ты играла цветочницу… «Пигмалион»! Тебе бы в театральный!
— Мне нравится моя работа, — сказала Елена сухо. — А театр… — Она вздохнула. — Ты ведь тоже не стал историком.
Они помолчали.
— С кем-то из наших видишься? — спросила она.
— Нет. Никого не осталось. Кто-то уехал, кто-то выживает… Мы стали старше, семья, дети. Сошли со сцены, так сказать. Другие заботы. Да и неинтересно, если честно. Не о чем говорить.
— А что делаешь у нас?
— Продал вашему лягушатнику гостиницу. — Он ухмыльнулся.
— Гостиницу? Где? Здесь?
— У нас! Четыре года назад америкосы построили «Хилтон», ожидался туристический бум, но не срослось, прогорели. Я купил за бесценок, выждал два года и выставил на продажу. Он и клюнул.
— Зачем ему гостиница в нашем городе?
— Рассчитывает на раскрутку туристического бизнеса, должно быть. Да мне пофиг, с глаз долой, из сердца вон. Главное, я в выигрыше. — Он самодовольно усмехнулся. — Этот французик, Карл Лебрун, корчил из себя крутого, торговался, надувал щеки… Миллионер, между прочим. Я был у них в шато, пригласили на обед. Что интересно — коллекционный фарфор под двести лет, представляешь?
Столовое серебро, две горничные в фартучках стоят как манекены, по периметру светильники, стол на сотню персон, всюду вазы с цветами. Аристократы хреновы! А еды с гулькин нос. Суп — водичка, второе — в центре тарелки кусочек рыбы под шоколадным соусом, три палочки аспарагуса и веточка петрушки. Все! Причем свой повар, они его называют «шеф», я даже не врубился сначала. Мадам сказала: «Наш шеф сегодня превзошел себя!»