— Мы сначала думали: «Городская. Будет в туфельках вышагивать да морщиться. Там же воняет как…»
Девчонки расхохотались понятным только им одним смехом.
— А потом… Она у нас знаете какая… Один раз нам так было стыдно! Пришли утром убирать. Надо клети чистить, а к ним подступиться нельзя — сток забился. Лужа стоит — затопила все, и проход, и полы в клетях. Зелень — как кислота: ступишь, и сапоги разъест.
Мы сидим, бастуем. Нужно-то!.. Пусть канализацию прочистят.
А тут пришла Таисия Марковна:
— Девочки, в чем дело?
Ну, думаем, сейчас ругаться начнет. А она разделась, сапоги резиновые надела. Огромные. А на руки перчатки длинные, знаете, такие тоненькие, до локтей. В них врачи операции делают. Красивые. Желтенькие. И сама… Нашла сток и руками все вычистила. Стоит, смотрит, как воронка у ног кружится, и смеется.
— Всего дел-то, — говорит. — Эх, вы… А ну, живо… Чтобы за пятнадцать минут у вас блестело все.
— Знаете… Мы чуть со стыда не сгорели.
— Она у нас хорошая… Мы в пять часов приходим, и она.
«Девочки, а как же?.. Чем я лучше вас? Вы же не спите…»
— У вас все свиньи в клетках? — Мне почему-то захотелось увидеть этих девчонок на ферме. И их Таисию Марковну.
— Только свиноматки. А поросята отдельно. За ними уж другие ходят.
— А маленькие? Вместе со свиньей?
— Ой! Она же их подавит. Как опоросится, мы их отсаживаем. А кормить подпускаем. Месяц сами за ними ходим, а потом другой передаем, на откорм.
Я смотрю на Лиду и вспоминаю киноактрису Ладынину в роли свинарки из старого кинофильма.
— Лида, — говорю я, — Лида. А ты помнишь фильм «Свинарка и пастух»: «Дохленький! Опять дохленький». Ты тоже поросятам в рот дуешь. Отваживаешься?
— Прям!.. — Лида смотрит на девчат не моргая и будто от их имени сообщает: — У нас отбор… — «Отбор» она сказала многозначительно и понятно только для себя.
Девчата опять начинают смеяться, как сговариваются. Без причины. Лида серьезничает и говорит мне в глаза:
— Как в Спарте.
Лида замечает что-то в моих глазах, возбужденно торопится:
— Знаете, их сколько! Как прибудет… Навалом. По пятнадцать штук. А у свиньи только двенадцать сосков. Всю затянут. А ей еще приносить — полноценных. Доходяги матку портят только.
— Не болтай ты…
Лида смеется и, озоруя, отбрасывается на спинку стула.
— А я и не болтаю.
Лида не боится брать разговор на себя. Бойко уверенна.
За толстым пальто видно, что она тоненькая. Пимики на ногах кажутся маленькими, охватывают плотно сильные ноги в узорных гольфах. В ее глазах нет девчоночьего озорства. Смотрит она прямо, со спокойным достоинством.