— Конечно, Юр; я возьму три с половиной тысячи. Три надо отцу отдать, а пятьсот пустить на мелкие расходы, — у меня до этого момента на мелкие расходы и пятиста рублей-то не было!
Мы заехали к моему отцу отдать долг, благо жил он недалеко. За то время, что я отсутствовал, Юрка по справочной узнал, где находится ближайший банк, у которого есть ячейки в аренду. К десяти утра мы уже освободились и направлялись домой отсыпаться.
Деньги с бриллиантами были помещены в ячейку, доступ к которой был у нас двоих круглосуточно.
Дома меня встречал мой пес, который так искренне радовался моему возвращению, что я решил перед тем, как лечь спать, пойти погулять с ним, заодно и избавиться от «Вальтера».
Там, где я обычно гулял с собакой, была навалена куча старых железобетонных плит. Она была настолько старой, что среди этих самых плит уже выросли полутораметровые березки. Если взобраться на самую вершину, то под ногами будет щель между когда-то сложенными штабелями. В эту щель я и бросил пистолет. Теперь достать его оттуда мог человек, у которого в распоряжении есть бульдозер с подъемным краном, или же у него трехметровые тонкие руки.
ТТ я решил оставить себе: мало ли что в жизни может случиться. Тем более что он не использовался последние пятьдесят пять лет. Я подумал, что неплохо было бы отвезти его на дачу и спрятать там, заодно можно и шашлыков пожарить. Но одному ехать скучно, может, позвонить Юрке и пригласить с собой?
Я снял трубку и набрал домашний номер друга. К телефону на другом конце подошла Марина:
— Алло!.. Слушаю вас!.. Говорите!..
Разговаривать с ней мне почему-то не хотелось, и я молча положил трубку. Ладно, буду вечером гулять с собакой, позвоню ему с улицы на мобильный.
Поспать мне удалось до восьми вечера. Когда проснулся, собака вопросительно смотрела на меня.
— Собирайся, дружище, пойдем погуляем! — Пес завилял хвостом, выражая радость.
На улице я набрал Юркин мобильный номер.
— Здорово, как твои дела? — Конечно, глупо было спрашивать у новоявленного миллионера, как его дела.
— Нормально, — голос друга говорил об обратном. Таким тоном обычно принимают соболезнования. Мне показалось, что он говорит так, потому что рядом с ним Марина и, возможно, они поссорились.
— Давай выходи на улицу, поговорить надо! — Я не стал выяснять по телефону причину трагического голоса моего друга.
— Сейчас, — связь прервалась.
За своим просто отличным настроением я не увидел то, чем вызвано отвратительное настроение друга. Не увидел и вообще не придал этому факту значение.
Юра вышел минут через десять. Вид у него был такой, будто он пришел не с другом пообщаться, а на какую-то разборку. Взгляд настороженный, руки в карманах.