Я мог бы перечислить еще навыки, которыми уверенно владел, но не стал унижаться. Не из гордости. Голод легко побеждает гордость. Просто понял, что это не возымеет эффекта. Мужчина, одного взгляда на которого достаточно, чтобы догадаться, что он выходец из такой же бедноты, как и мы, и все лишь пытается всеми силами казаться тем, кем не является, прав. Дорогая одежда сидит на нем, как седло на баране. Он совершенно не умеет вести себя так, как ведут себя те, кому посчастливилось родиться в богатой семье. Он не начитан, не обучен манерам, едва сдерживается, чтобы не ругаться через слово. Он чужд богатым горожанам, как бы ни желал обратного. Но у него не отнять опыта, он отлично знает, чем живет город, знает, кто где и как работает. Он смог вырваться из бедноты. Живое воплощение несбыточной мечты.
Как же я голоден.
Мой взгляд ушел в сторону. Туда, где в тени навеса сидел парень. Не один, вокруг были его дружки, но они меня не интересовали совершенно. Только он сам. Пьер. Он мог предложить работу, но все было не так просто, и к нему практически никто не подходил.
По роду занятий Пьер был преступником. И работа, которую он предлагал, была незаконной. Он не предлагал вступления в банду или чего-то подобного, для этого были другие люди в других местах. Его специализация была иной. Разовая работа. Сделал — получил деньги. Так считалось. Впрочем, на улицах говорили, что особого обмана нет, кроме непосредственного риска, неизбежного при совершении преступлений. Он мог дать нам работу. Работу, которая оплатит нашу еду.
Еще немного, и я не смогу нормально соображать. В какой момент мозг, не получающий нормального питания, начнет жрать сам себя? И не менее важен факт: если буду много голодать, вырасту маленьким и слабым. На улицах опасно быть маленьким и слабым. На еду не заработаешь. Как глупо и наивно строить планы на отдаленное будущее, когда не уверен, что переживешь сегодняшний день.
Я очень хочу есть.
Поднявшись, я поплелся к навесу. Связываться с Пьером мне не хотелось совсем, раньше удавалось этого не делать, но теперь выбора у меня не осталось. Последние моральные ориентиры пали под натиском голода и страхом голодной смерти. Он быстро меня заметил и тут же расплылся в победной ухмылке. Мы говорили с ним несколько раз ранее, меня пытались вербовать, как и всех более-менее сносных драчунов. Тогда я ответил, что кривая тропинка не для меня. Наивный. Но этот момент, кажется, был неизбежен, как и для всех на улицах, наверное. Переступать черту закона или сдохнуть. Выбор без выбора. Пьер еще не так ужасен, ведь альтернатива ему — самостоятельные попытки воровать еду из уличных лотков.