Я взлетаю за ним, и следующий мы выполняем одновременно. Когда мы доходим до середины, он опускается в выпаде.
Представляя себе кирпичную лестницу, я ставлю ногу на его икру и кладу руки ему на плечи.
— Ят-йи-сом.
Одним слитным движением я вскакиваю ему на плечи, оставаясь в согнутой позиции.
Корабль качается, а может, это Джейми, но мы удерживаемся. Он балансирует подо мной, словно журавль в гигантской шляпе.
Под нами судорожно вздыхает Ква, прижимая руки к груди. Я представляю, что он один из латунных инструментов, стоящих на мостике, к примеру телеграф с его открытым табло и изящными клавишами.
— Боже всемогущий, они же расшибутся! — раздается чей-то крик.
Вся жизнь — это хождение по канату, и чем лучше ты жонглируешь, тем легче будет жить. Можно быть убитым даже на улице, но мы не прекращаем ходить по улицам из-за страха. Просто ходим, пока страх не перестает быть частью уравнения.
Само собой, для зрителей страх — это все. Люди хотят видеть, что ты в опасности, хотят ощутить ужас, который, по их мнению, ты ощущаешь, а затем испытать сладкое чувство облегчения, когда ты дойдешь до конца, не упав.
Ну, может быть, страх — это еще не все. Смотреть на выступление акробата — это всегда потрясающе весело.
Пора двигаться. Я нацеливаюсь на перекладину, представляя ее широкой и надежной, как причал Саутгемптона. После очередного «ят-йи-сом» я перепрыгиваю через Джейми.
Легкая, как перышко, я приземляюсь на перекладину, поставив ноги в линию.
Новые аплодисменты разбавляют тишину. Я делаю вдох, после чего мы возвращаемся к правому борту и спрыгиваем с перекладины.
— Браво!
— Как они это делают?
— Святые вседержители, у них, должно быть, крылья за спиной.
Барабанщик выбивает дробь, и мы готовимся к новому трюку. Джейми посылает мне улыбку. Мы никогда не подбадриваем друг друга вслух, чтобы не привлечь излишнее внимание судьбы.
Тао подает мне чашку и блюдце, которые я торжественно устраиваю на голове.
— Нет! Он же не собирается?
— Чтоб меня, само собой, собирается!
По-прежнему спрятавшись в одном из укромных уголков палубы А, Шарлотта Файн стоит, прямая и решительная, как жена моряка, ждущая возвращения мужа на причале.
Спокойнее, Джейми.
— Готов, — говорю я ему.
И снова мы возвращаемся на перекладину, я опять чуть позади него. С каждым шагом моя чашка звякает о блюдце. Дойдя до середины, Джейми опускается в выпаде, и я готовлюсь взобраться ему на плечи.
Легкость. Воздух. Крылья.
Я начинаю отсчет, затем взлетаю с его ноги на плечи.
Одна нога чуть не соскальзывает, но Джейми ловит мою лодыжку. Он цепляется за перекладину пальцами ног, словно для нас не существует силы притяжения и мы просто выпадаем из этого мира.