Я проскальзываю мимо него. Рыбак рыбака, чертенок.
Люди глазеют на меня, и я понимаю, что первый класс так же не умеет сдерживать любопытство, как и третий. На самом деле здесь на меня глазеют пристальнее, словно имеют на это право.
Уровнем выше лестница переходит в людное фойе, где хорошо одетые господа и дамы прогуливаются среди изысканной мебели, как стайки экзотических рыб в коралловых рифах в сопровождении обычной рыбы, в ливреях серого и черного цветов. Некая дама сбрасывает меховое манто на тоненькую горничную, которая от неожиданности чуть не роняет из рук бокалы с вином. Помню ли я те дни, когда и сама была чем-то средним между вешалкой и кофейным столиком?
Люди здесь двигаются неспешно, словно в их распоряжении все время мира, в отличие от третьего класса, где привыкли ничего не тратить попусту, особенно время. Даже стюарды в своих коротких черных форменных куртках передвигаются тихо, как облака, проливая драгоценную влагу в хрустальные бокалы. Многие люди спускаются по лестнице-волне с палубы А. Квадратные часы на лестничной площадке показывают 2:25 пополудни.
Две распашные, обтянутые сукном двери, как бильярдные столы, окружают лестницу. Я выбираю ту, что по левому борту, поскольку четные номера на этой стороне. Миссис Слоан специально заказала каюту B-42, поскольку родилась в 1842 году и с легкостью могла вспомнить это число. Каюты первого класса, наверное, запираются на ключ, поскольку там-то есть что воровать, но я все же надеюсь на обратное.
Шум из фойе отдаляется, стоит дверям закрыться. Этот коридор на вид еще лучше того, откуда я пришла. Здесь тише и хорошо, дорого пахнет, чем-то вроде роз и корицы. Интересно, мистер Альберт Энкни Стюарт в этой секции? Нужно будет найти список гостей.
Я смотрю на номера кают, золочеными цифрами и буквами значащиеся на дверях: B-86, B-84.
Появляется стюард.
— Добрый день, мадам.
— Добрый, — коротко отвечаю я, проходя мимо. Сердце стучит, как кулак пьяницы по барной стойке.
Еще один стюард, пятясь, отступает из каюты передо мной.
— Нет, сир. Прошу прощения, сир. — Он ирландец, и все «э» у него звучат как «и».
— Это не первосортные сигары, — рявкает обитатель каюты. — Ты что, не знаешь, какие у тебя есть сигары?
— Знаю, сир. Я работал на сигарной фабрике и смею вас заверить, что эти маркированы тремя А…
— Молчать. На своем корабле я рассчитывал на достойное обслуживание. Найди мне сигары получше, или я пожалуюсь на тебя.
Стюард кланяется. Один край воротника рубашки у него задрался, а галстук выбился из-под застегнутой на все пуговицы форменной куртки.