Сунув в карман яблоко, я прохожу через фойе, в котором пианист наигрывает какую-то мелодию. Наконец, четверть часа спустя после ухода из каюты 14, я добираюсь до вершины «Титаника», лодочной палубы.
Ветерок остужает своими благословенно прохладными ладонями мои горящие щеки. У мамы руки всегда были холодными, и мы с Джейми любили брать их в свои, слишком горячие.
Небо усыпано звездами, и их больше, чем я видела за всю свою жизнь. И как же манят к себе эти звезды, сильнее, чем все драгоценности в первом классе. Словно самоцветы в тиарах, нитки жемчуга, сверкающие бриллианты, разложенные на темном бархате неба.
Скамьи пусты, на палубе почти никого. Большинство предпочитает увеселения в залах корабля. Электрические фонари создают вокруг труб жутковатый ореол. Из четвертой, последней, дым не идет. Возможно, это просто обманка. Китайцы недолюбливают число четыре, а европейцы, напротив, предпочитают четные числа.
Спасательные шлюпки стоят неподвижно, словно бледные призрачные колыбели в костяных руках. По четыре в каждом из четырех углов. Меня бросает в дрожь. Эта палуба полна несчастливых знаков, и я могу поспорить, что Фонг ни за что сюда бы не пошел, даже если бы ему позволили.
Парочка, идущая под руку, кивает мне на ходу, оставляя за собой яркий след женских духов. Я решительным шагом направляюсь к корме, высматривая Джейми.
Лодки, стоящие на деревянных подпорках, находятся на уровне глаз. Система крюков и петель удерживает на месте холщовые чехлы. Я присматриваюсь. Чехол на третьей лодке слегка отогнут. Я подкрадываюсь к лодке и шепчу:
— Джейми?
Океан ворчит и вздыхает, заглушая мой голос.
— Джейми? — повторяю я громче.
Высовывается голова.
— Черт, Вал. Что ты здесь делаешь?
— Ищу мачту, на которой смогу поднять свой белый флаг. Мир, братишка? Я не пытаюсь убедить тебя отправиться в Нью-Йорк, а ты прекращаешь разговоры про Лондон.
Я протягиваю ему яблоко.
Правая часть его рта дергается.
— Мир.
Он берет подношение, а затем двигается, чтобы освободить место на полу, где он сидел с накинутым поверх одеялом.
Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться в отсутствии любопытных глаз, я задираю юбку и перелезаю через борт, случайно наступая брату на ногу, прежде чему устроиться у него под боком. Он проглатывает ругательство.
Я снимаю шляпку и кладу голову на скамью.
Он смотрит на меня.
— Так где ты была? Я тебя повсюду искал.
— Ты, должно быть, пропустил первый класс.
— Не может быть.
— Почему? Каюта пуста, за нее уплачено вперед. К тому же я нашла союзника.
— Кого?
Я коротко рассказываю ему о своей встрече с Эйприл Харт, игнорируя его стоны и пытаясь добавить в голос уверенности.