— Ух ты, кто-то дал тебе соверен!
Он начинает загибать пальцы, бормоча цифры себе под нос.
Винк берет монету и кусает ее.
— Он настоящий. — Его глаза сужаются. — Ты уверена, что не богата?
Я фыркаю.
— Разве что талантом. Когда мы с Джейми раньше давали представления, в нашем распоряжении не было целого корабля миллионеров. Мы радовались и нескольким шиллингам.
Олли шлепает ладошками по матрасу, и монеты звенят.
— Два фунта четыре шиллинга.
Теперь за подсчеты берется Винк.
Мои губы изгибаются в улыбке, когда я представляю лица Джейми и Бо, после того как я назову эту цифру. О нет! Такой талант так просто назад в Англию не отправишь, понял, Джейми!
— Похоже, то перышко сулило нам процветание. Держитесь меня, и удача всегда будет с вами.
Я подмигиваю мальчишкам.
Каждый из них получает по пять шиллингов, и Олли расплывается в улыбке. Он пересыпает монеты с руки на руку.
— Я куплю себе шляпу с полями. — Он смотрит на ногу Винка, свисающую с кровати. — А тебе нужно купить ботинки, которые не выглядят так, словно их вытащили из коровьего зада.
Винк пинает его.
— Сам ты из коровьего зада.
Я выкапываю из вещмешка Джейми пару носок и даю один мальчишкам.
— Это для ваших монет.
Свою долю я пихаю в другой.
Винк кладет свои пять шиллингов в носок и передает его Олли. Но тот прикрывает свои монетки ладошкой.
— Что, если я захочу что-то купить?
— Например? — Винк морщит лицо, которое теперь походит на сердитую клецку.
— Я бы хотел сделать ставку…
— Трата денег, — ворчит Винк.
— А может, купить сувенир. Я слышал, в парикмахерской продают ложечки, ручки и бумажники.
— Ложечки? Ручки? Бумажники? — Винк становится ярко-розовым и начинает ругаться по-кантонски. — С чего ты взял, что когда-нибудь у тебя будет столько денег, чтобы понадобился бумажник? — Он вскидывает вверх руки. — Потратишь все свои деньги на ерунду. Конфеты, жевательный табак — хоть ты его терпеть не можешь, — тараканьи бега. Глупо, глупо, глупо.
Пока я пораженно выслушиваю все то, что весьма неожиданно выпаливает Винк, плечи Олли начинают вздрагивать.
— А копить на домик на дереве не глупо?
Худосочная грудь Винка вздымается, руки сжимаются в кулаки. Если бы он все еще держал хлебные корки, те превратились бы в крошки.
— Это личное.
— Ничего личного. Ты постоянно говоришь об этом при Джейми.
Винк соскальзывает с кровати и приземляется с тихим стуком. Олли, должно быть, понимает, что задел своего младшего приятеля слишком сильно, потому что опускает голову.
— Ну, ладно, прости. Смотри.
Винк неохотно поворачивается, такой напряженный, что кажется — тронь его пальцем, и он рассыплется на куски. Олли по одной опускает свои монетки в носок, словно лично прощается с каждой из них.