Мистер Стюарт отмахивается от него.
— Чаю, Крогги.
Слуга подает мистеру Стюарту его чай, а затем, словно деревце в горшке, замирает за его спиной, прикрыв глаза и вытянув прямую, как полотенечник, руку с пальто перед собой.
Не считая фиолетового котелка, все остальное в мистере Стюарте кажется довольно обычным. Простой песочного цвета костюм с жилетом в тонкую полоску скрывает его худощавый торс; коричневые туфли на резиновом ходу надежны, как пара натасканных гончих. Ясно, что этот человек ценит комфорт не меньше элегантности. Глаза у него непримечательно коричневого цвета, как у груш «бозе». Я бы дала ему лет пятьдесят, поскольку на его круглом лице уже намечаются брыли. Китайцы считают, что брыли — это «денежные мешки», и чем они заметнее, тем больше денег привлекут.
Я перехожу на бескомпромиссный тон миссис Слоан.
— Никогда не видела, чтобы жонглировали такой кучей всего, да еще и с ананасом на голове. Но самое впечатляющее, что она при этом еще и болтала не переставая. Да я едва могу ходить и говорить одновременно.
Мистер Стюарт поднимает глаза, до этого прикованные к газетной странице.
Шарлотта мнет свою шляпку, терзая зубками нижнюю губу. Возможно, она тоже не умеет ходить и говорить одновременно.
— Она? — беззвучно шепчет мне Шарлотта.
Святая чешуя. Как я пролетела. Что ж, мистер Стюарт все равно узнал бы правду рано или поздно.
— Да, Валор — это на самом деле Валора, девушка. Но никому не говорите. Она считает, что ее будут воспринимать серьезнее, если решат, что она мальчик.
Газета мистера Стюарта опускается еще немного, а сам он двигается поближе, чуть наклоняя голову в нашу сторону. Что ж, удачная оговорка. Ничто так не привлекает внимание, как чужой секрет.
Наконец у Шарлотты тоже развязывается язык.
— Ну, такая координация достигается годами тренировок. Должно быть, она очень дисциплинированная. И номер у нее намного интереснее, чем у братьев Маркс, — говорит она несколько скованно. — Даже чем у фокусника Чин Лин Фу. И Гарри Гудини. Да что там, пожалуй, она выступила лучше, чем вся троица вместе взятая.
Теперь голос Шарлотты очень высокий.
— Я кинула ей целую крону, — добавляет она более естественно, наверное, потому, что, в отличие от прочих ее заявлений, это правда. — Я бы и больше не пожалела, но почти всю наличность отдала на хранение казначею. Как думаете, сколько требуется времени, чтобы такому научиться?
Я киваю, одобряя ее вопрос.
— Точно знаю, что их отец, упокой Господь его душу, начал заниматься с ними в раннем детстве. Я видела, как они выступали в парке несколько раз.