– И что теперь делать? – растерянно спросила Лиза, переводя взгляд с Антона на меня.
– Слушай, ну не может быть, чтобы ты вообще ничего не помнил о том, что делал в ТЦ на Цветном в тот вечер!
– Не помню, говорю же! – огрызнулся Антон непозволительно громко и тут же понизил голос чуть ли не до шепота. – Шатался по этажам… Ну не помню, короче.
– А ты там был… ну, после того дня?
Антон бросил на меня беспокойный взгляд.
– Нет, конечно. Что мне там делать?
– Тогда сворачиваемся и едем на Цветной. Может, на месте что-то вспомнишь.
Лиза с Антоном переглянулись, сначала недоверчиво, а потом с робкой надеждой.
Раз за разом Антон пытался воспроизвести свой маршрут в торговом центре. Мы спускались в подземный паркинг, затем поднимались на разные этажи – и постепенно на черном экране его памяти начали вспыхивать разрозненные картинки.
– Поразительно! – уже не в первый раз воскликнул Антон. – Такой простой способ – всего лишь пытаться вспоминать ситуативно, на месте, но до меня не дошло. Как обидно!
Обиднее, чем ему казалось, потому что, догадайся он прогуляться по «Цветному» раньше, воспоминаний всплыло бы больше. Пока же и Антон, и Лиза радовались напрасно: ничего из того, что он вспоминал, не могло помочь подтвердить его алиби. А после полутора часов хождения Антон, по его собственному признанию, стал вспоминать даже то, чего, возможно, и не было. Постепенно наш оптимизм начал рассеиваться, и когда особых надежд уже, казалось, не осталось. Его взгляд зацепился за неожиданную деталь.
– О, вспомнил! Мне в прошлый раз понравился этот ремень. Я его даже купить хотел, но отвлекся на звонки.
Мы с Лизой, как по команде, повернулись к нему.
– А внутрь ты заходил? – с надеждой спросила она.
– Вроде, да. То есть совершенно точно заходил. Я хотел попросить показать мне ремень, а потом она позвонила – и я вышел отсюда. А потом забыл про ремень.
Мы вошли в магазин.
– Слушай, Сонь. – с сомнением произнесла Лиза. – Даже если кто-то из продавцов его вспомнит, мы же никак не можем доказать, что это было именно в тот день? Да и не факт, что сегодня работают те же люди, что и тогда.
Но люди меня не интересовали. Я подняла голову и начала медленно озираться.
– Вон она!
– Кто?..
– Камера! Это первое место, которое ты вспомнил, где установлена камера.
Хотя, общаясь с Антоном, я исходила из гипотезы, что он невиновен в смерти жены, у меня всегда в глубине сознания словно горела сигнальная лампочка «А что, если убийца – Антон?» И лишь сейчас, увидев выражение его лица, я поверила ему на сто процентов. Он не мог симулировать тончайшие переходы от недоумения к внезапному пониманию и ликующему триумфу – это было просто невозможно. Бросив взгляд на Лизу, я с изумлением увидела, что на ее обычно спокойном лице тоже отразилась сильная эмоция – радость. Несмотря на внешнюю категоричную убежденность, с которой она доказывала мне невиновность Антона, в глубине души она тоже сомневалась, до этой минуты. Уже ради этого стоило полтора часа терпеть показную нарядность и агрессивную многолюдность «Цветного».