Как-то вечером нас с Сережей пригласили в избу к бабе Шуре Яковлевой (мы сами напросились) побеседовать с бабульками, не теми, что обезножели, сидят у окошек в своих сосновых крепостях, а теми, что побойчее. Сережа изложил бабулькам свою программу фотографа-художника, не очень им, правда, понятную. Да и самому ему тоже... Как-то сбивчиво он излагал, то и дело путаясь в наборе штампов. Впрочем, это бывает с художниками: невладение словом. Кем-то даже замечено: художник, как собака: все видит, а сказать не может.
— ...Ну вот, что-нибудь такое, — косноязычил Сережа. — Я бы сделал натюрморт, какие-нибудь фрагменты... Чтобы клюква была. У вас клюква есть?
— Да есть, че другое, а это... — пообещали бабульки.
— Или грибы... Вы бы испекли что-нибудь такое, пироги с грибами... Нет, я ничего не имею в виду...
— Да можно, — с сомнением приглядывались к гостю бабульки.
— А почему вы куриц не держите?
— Эва, парень, куры-те тепло любют, а у нас, знаешь... В старо-то время кроватей этих не было, робятишек на полаты вздынут, да и ладно. Каки куры...
Сережа зевнул, аж хруст раздался во всем его обильном естестве.
— Нет, ну я думал, что на Севере живут богато, такие дома, шестистенки...
— Дома-те на две семьи строены, делились дак... Ишо для скотины — для повети: сено держали. Сами-те кое-как, в закуточке.
— А печку вы топите?
— Дак как не топим? Топи-им. Печку не истопишь и ноги протянешь.
— Мне бы хотелось снять, чтобы в печке огонь, может быть, угли.
— Дак угли-те нагорят. Сымай.
— Да нет, вы знаете, хотелось бы снять какие-нибудь пирожки, вы печете? Что- нибудь такое местное, шанежки. Нет, нет, я сам на них не претендую, хотелось бы доказать колорит, чтобы пышки, а на окне бы корзинка с клюквой. Я бы на фоне клюквы снял бы пейзаж за окном.
— И клюкву найдем.
— Хотелось бы снять поветь, а на ней сено.
— Сена сей год не держим, коровы нет дак.
— А почему не держите? Северный крестьянин всегда держал корову или двух.
— Мы надержались, а молодые не умеют, разучивши дак.
— Ну, этому же так просто научиться.
Бабульки зашевелились, посерьезнели.
— С коровой жись проживешь и то иной раз не знаешь, как к ей подойти. Корова — существо одушевленное, что ты ей дашь, тем же и она тебе отплатит.
Сережа зевнул.
— Я к вам зимой хочу приехать. В марте, когда снега засверкают. Мне бы хотелось снять охотника с ружьем, на лыжах. У вас кто-нибудь на лыжах ходит?
— Как не ходить. Ходит, кому делать нечего. Эвон Мишка Усанов... Только в марте-то уж не охота.
— Нет, я не имею в виду, чтобы у него медведь за плечами или связка зайцев. Мне хочется показать что-нибудь вечное: мужик идет в тайгу на охоту. Леса у вас глухие? Заблудиться можно?