Знакомство с Иваном Сергеевичем Соколовым-Микитовым для меня, молодого тогда литератора, явилось неоценимым шансом прикосновения к святая святых, к духу и плоти Русской литературы, которой я готовился послужить. Курдов прекрасно понимал меня, ведя к Соколову-Микитову (сам я, может быть, и не вошел бы). Спасибо Вам за это, Валентин Иванович!
В книгу В. И. Курдова «Памятные дни и годы» вошли превосходно исполненные творческие портреты Соколова-Микитова, Бианки, художнические зарисовки въяве увиденных в молодости Есенина, Маяковского, Бориса Корнилова...
Кстати, о Маяковском... Здесь бы лучше всего послушать самого Валентина Ивановича, но он рассказчик... по вдохновению. В собственной записи автора рассказы его утрачивают... выражение лица, порыв курдовского темперамента, когда, наподобие кавказского застолья, тамада вещает, а все умолкают... В этом и трудность передачи услышанного от Курдова по памяти, пропадают обертоны его речи, в которых весь смак... Сколько раз я увещевал аксакала: «Валентин Иванович, заведите себе диктофон» (И. С. Соколов-Микитов называл его «домашним шпионом»), но художник на кисть уповает... Ну так вот... В середине тридцатых годов Курдова пригласили в дом к Лиле Брик как художника в видах устройства экспозиции будущего музея Маяковского. Волею случая Курдову довелось тогда услышать то, что говорилось в «салоне» Лили Брик, — не до конца понятное молодому художнику (его и в расчет не брали при разговоре), но с острым любопытством им фиксируемое в памяти. Речь шла о письме Сталину — жалобе на несправедливое, ниспровергающее отношение к памяти поэта. Вскоре после того за столом у Лили Брик торжествовали: письмо вернулось из заоблачной выси с собственноручной резолюцией вождя, той самой, в наши плоть и кровь впитанной: «Маяковский... был и остается... лучшим, талантливейшим... нашей эпохи».
Занимало Курдова и другое, весьма существенное обстоятельство: в «салоне» Лили Брик присутствовали на правах хозяина дома персонаж многозначительный, овеянный ореолом, обыкновенно помалкивающий при обсуждениях (в беседах участвовали Осип Брик, критик Катанян), легендарный герой гражданской войны, глава «червонного казачества» Примаков, в ту пору занимавший пост заместителя командующего войсками Ленинградского военного округа, муж Лили Брик... Однажды «красный генерал» пригласил художника с собой на охоту. Охотились на уток на Ладоге... Валентин Иванович запомнил все детали «генеральской охоты» и в особенности печать какого-то тяжелого предчувствия на челе Примакова. Дело было в тридцать шестом году... В последний раз Курдов пришел к Лиле Брик по делам музея Маяковского, которые утратили смысл перед лицом куда как более грозных событий: Примакова арестовали... Что было сказать Валечке Курдову, участливому провинциалу? Он спросил, что спрашивают в таких случаях, даются ли жене свидания с мужем. Курдова поразила холодность, с какой ответила ему Лиля Брик: «Он солдат. Ему мои курицы не нужны».