Сиротки (Вой) - страница 126

«Неужели она была права?»

Шарка отпрянула от Латерфольта, схватив за плечо Дэйна и притянув его к себе, готовая в любой момент выпустить Свору. Но егермейстер успокаивающе поднял безоружные руки:

– Это не то, что ты ду…

– Что вы делаете? – завопила она. – Отпустите их!

– Шарка, прошу, – в голосе Латерфольта дрогнула горечь, – ты наша гостья, а не пленница.

– Тогда почему…

– Хоболь все видел. Видел, как ты разделалась с грифонами в Кохте. Но здесь тебе больше не нужно притворяться. Мы знаем, что хранительница Дара – ты, а не она.

– Хорошо. – В конце концов, она ведь тоже собиралась признаться, чего бы там Тлапка себе ни надумала. Сбившееся дыхание вернулось, снова позволив ей говорить: – Тогда отпустите их. Они защищали нас, они не сделали ничего плохого!

Латерфольт приблизился к Фубару. Егермейстер был на голову ниже долговязого любовника Тлапки, но в каждом его движении чувствовались уверенность и власть, в то время как связанный Фубар с опущенной головой был само отчаяние.

– Фубар, может, и вправду не сделал ничего плохого, хотя это мы еще проверим. А вот ты… – Он повернулся к Тлапке. Та, припадая на раненую ногу, старалась стоять ровно, глядя на Латерфольта слезящимися, но полными презрения глазами. Казалось, будь Тлапка здорова, она набросилась бы на него с голыми руками, на которых уже побелели костяшки пальцев.

Не успел Латерфольт раскрыть рот, как сердце Шарки снова пустилось галопом, словно он озвучил то, что она сама давно знала, но пыталась загнать в себя как можно глубже. Ей хотелось похоронить это под воспоминаниями о том, как Тлапка спасла ее, бросившись под стрелы, или о том, как обнимала во сне, зарывшись в ее волосы, в замке, полном мертвецов… Но правда нагнала ее, ударяя с каждым словом егермейстера прямо в грудь.

Латерфольт встал перед трясущейся от злости Тлапкой, словно зачитывая ей приговор:

– Мы уже встречались в прошлом. Ты надеялась, что я забыл. К сожалению, у меня прекрасная память. – Латерфольт повернулся к Шарке и громко заявил: – Ее настоящее имя – Морра, баронесса Хварнейская. Она была одной из глав Гильдии Чудес при короле Редрихе и любовницей герцога Рейнара из Митровиц, а также первой ученицей и любовницей Свортека.

Поэт – молодой оборванец с ужимками сумасшедшего – стоял на ящике, а вокруг него собирался народ: дети, взрослые, старики. Они все как один время от времени озирались по сторонам, словно не доверяя своим часовым. Стихи были плохие, похожие на мелодичное пересказывание сна. Сам чтец, казалось, в любую секунду мог лишиться сознания и рухнуть в толпу, содрогаясь от судорог или экстаза. Но людям и этого было достаточно. Песнь, гимн или что там было, тянулась и тянулась, без особой исторической точности пересказывая события тридцатилетней давности, и все больше любопытных зевак останавливались, чтобы разделить праведную злость певца.