А вокруг расстилалось преддверие трущоб Хасгута. Всего одна улица отделяла опрятный центр с его черепичными крышами, изящными башенками, пышными садами, прибранными аллеями, рынками, мастерскими и тавернами от куда менее благополучных районов, где помои выливали из окон прямо на улицу, а кучи мусора кишели крысами размером с небольшую кошку. Верхний и Нижний Города, как их называли, отличались и внешне, и внутренне. Вряд ли в Верхнем нашлись бы безумцы, готовые бесстрашно декламировать стихи о Тартине Хойе и оплакивать его гибель.
Рейнар наблюдал за поэтом и слушателями сверху – с той самой улицы, что отделяла мир богатых, здоровых и счастливых от мира безнадежно бедных, больных и озлобленных. Верхний Город потому и назывался так, что располагался на вершине огромного холма Хасгута. Некогда в древние времена его обнесли стеной, а затем, когда Бракадия из нескольких разрозненных городов объединилась наконец в королевство, Хасгут начал разрастаться. Тогда-то под стеной и появились эти самые уродские трущобы, которые первыми принимали на себя удар при любой осаде.
В мирное время стена была открыта для горожан. Какой-то оптимист даже распорядился установить здесь скамейки для удовольствия праздных гуляющих – наверное, чтобы они могли сидя наслаждаться видом трущоб и преисполняться благодарностью судьбе за принадлежность к лучшей части человечества. Вид этих скамеек особенно веселил Рейнара, который пусть и не помнил бои с Хроустом за Хасгут, но слышал множество историй от отца, который эту самую стену оборонял. Не успела кровь впитаться в камни, как здесь уже гуляли влюбленные, бездельники и те, кому в Верхнем Хасгуте c его чуткими стенами не хватало приватности.
К последним относился сейчас сам Рейнар, в неприметном плаще сидевший на скамье. Ожидание затягивалось, и он нетерпеливо притоптывал ногой, словно пытаясь подсказать поэту размер. Но тщетно:
– …Он в жертву принес себя, воин,
В руке принесши богам свой подарок:
Глазное яблоко, люди! Которое сам же из глаза
И вырвал. Ян Хроуст…
– Добрый день, пан герцог, – прошелестел высокий трепещущий голос, заставивший Рейнара вздрогнуть. – Надеюсь, ваш разум еще не пал под натиском этих шедевров поэтического слога.
Он обернулся и уставился на невысокую фигуру в плаще с большим капюшоном. Вот что так его испугало – не сам голос, а та, кому он принадлежал. Меньше всего Рейнар ожидал, что мадемму ему принесет не слуга, а владелица курильни собственной персоной.
– Пани Териза. – Он торопливо кивнул в знак приветствия. – Вынужден предупредить, что за мной, скорее всего, следят.