– Возвращение в военную жизнь? – переспросил Рейнар, когда вопли окончательно его утомили и стало ясно, что Териза не собирается заполнять паузу первой. – Война закончилась, пани. Последние фанатики Яна Хроуста сгорели в куче мусора под Тхоршицей…
– Война в Бракадии никогда не заканчивается, пан герцог, вам ли не знать. Что-то в этой почве, в этом воздухе заставляет высоких господ искать врага – и если противники не находятся вовне, будьте уверены, мы отыщем их среди своих.
Крики наконец прекратились. Поэта и последних его сторонников, каких успели поймать, стражники скрутили, связали и теперь вели прочь.
– Сегодня наши враги – прихвостни Свортека и Тартина Хойи, распевающие дурацкие песенки, собирающиеся на площадях и нарушающие комендантский час. Завтра начнутся погромы курилен, облавы на свободных торговцев, просветителей, артистов и всех, кто неаккуратно вымолвит слово. Послезавтра это я, а через неделю, наконец, вы.
– Мне не нравится ход этого разговора, пани Териза, – сказал Рейнар чуть резче, чем обычно. Но та лишь хмыкнула сквозь очередную пахнущую жженой травой с корицей затяжку, не отводя птичьих глаз. – Это попахивает изменой. Я не хочу иметь с этим ничего общего.
– Мы не впервые это обсуждаем, пан герцог, но впервые вы реагируете так бурно. Что-то изменилось? Вы пригрелись под королевским крылом? Забыли, кто на самом деле…
Рейнар вскочил, словно пытаясь увернуться от ее слов. Териза умолкла, наслаждаясь тем, как ей удалось вывести герцога из себя и заставить топтаться на месте. «Конечно, она под дурью. Но разве это ее оправдывает? Разве не научилась она держать свой проклятый куриный язык за зубами?»
– Нельзя забыть то, чего никогда не знал, – сказал Рейнар, втягивая табачный дым. – Я понятия не имею, о чем вы говорите. В порядок, который существует сейчас, я вложил всего себя. Вас возмущает арест фанатиков Свортека? Что ж, признаюсь: меня тоже пугает отсутствие Свортека. Оно ставит под удар нас всех. Но разве это повод сеять сомнения и хаос? Вы говорите: Бракадия без врагов, как без воздуха. Но неужели вы не чувствуете, как этот самый воздух сгущается перед новой бурей, как раз когда мы лишились своего оружия? И вы ведете такие речи, подрываете все, ради чего мы боролись, – зачем? Чтобы не арестовывали актеришек и не закрывали притоны курильщиков мадеммы?
– Тише, тише, пан герцог! – Териза замахала на него руками. На солнце блеснули драгоценные камни в ее браслетах и перстнях – сомнительный наряд для защитницы угнетенных. – Если бы я знала, что вы так расстроитесь… Но ведь я помню, – упрямо продолжила она с завидной смелостью, – что этот порядок сделал лично с вами. Неужели вы забыли? Неужели не боитесь, что он снова сбросит вас в грязь, на сей раз с высоты еще большей?