Редрих и Тернорт подошли, и девочка отскочила, пропуская вперед короля и брата. Рейнар распрямился и дважды отсалютовал небу; подарок был по-прежнему крепко зажат в его кулаке.
Он успел мельком кинуть взгляд на мальчика, прежде чем поднять глаза к тусклому солнцу. В отличие от сестры, Тернорт унаследовал от отца угрюмое лицо, словно был вечно занят вопросами наивысшей государственной важности и его это ничуть не радовало. Он поклонился Рейнару сдержанно, с достоинством. Его явно смущала живость Эфолы, которая то и дело дергала брата за рукав, желая разделить с ним радость от визита Рейнара.
Сам король выглядел бодрее, чем в тот день, когда Рейнар обсуждал с ним свое возвращение в Митровицы. Однако в нем все еще чувствовалась глубокая растерянность, словно сквозь все разговоры, церемонии и дела Редрих продолжал думать о своем.
– Я очень рад, что ты пришел, Рейн. Дети спрашивали о тебе каждый день. Бедная Кришана все время выдумывала все новые отговорки…
Упоминание Кришаны кольнуло, но в лице Редриха не было ни намека на злорадство. Как он это делает? Он что, правда не понимает? Как тогда, когда посадил Рейнара с Моррой на одного грифона?
Король подхватил двойняшек за руки и повел обратно к беседке. Тернорт обернулся и кинул Рейнару быструю, несмелую улыбку, но в следующий миг, опомнившись, напустил на себя серьезный вид. Эфола, с другой стороны от короля, тоже обернулась и состроила беззубую рожицу, указывая взглядом на сжатый кулак Рейнара.
Он отстал от группы, разомкнул кулак – и мгновенно сжал снова, так сильно, что подарок Эфолы едва не хрустнул. Мир стал размытым, в веках налилась непривычная тяжесть… Интересно, когда он в последний раз плакал, раз успел позабыть, как сводит подбородок, как сотрясаются плечи?
Эфола подарила ему свои выпавшие молочные зубы.
– Дети устали, – заявил тем временем король, передавая внуков в руки нянек. Тернорт и Эфола дружно обернулись к Рейнару с немым вопросом.
– Мы еще увидимся, – сказал он, пряча зубы в нагрудный карман, и повернулся к королю, – ведь так, ваше величество?
– Да-да. Если, конечно, ты не спешишь в свои Митровицы.
– Я рад буду вновь видеть вас, герцог, – произнес вдруг Тернорт, который до сих пор не сказал ему ни слова, и, покраснев, шмыгнул за юбку няньки. Эфола долго не хотела уходить: она ныла и все порывалась кинуться к Рейнару, топала ногами, пока няньки удерживали ее, и прекратила борьбу, лишь когда совсем выбилась из сил.
Детей увели. Без них воцарилась неприятная тишина.
– А где Зикмунд? – тихо спросил Рейнар.
– Полнолуние, – коротко бросил король.