— В таком случае, — холодно произнес Наполеоне, — я тоже буду делать то, что мне хочется! И сейчас мне хочется сказать тебе, что ты в высшей степени невоспитанный человек!
Дело принимало скверный оборот, и де Бюсси оставалось произнести только одну фразу, какую в этой ситуации был обязан произнести любой мало-мальски уважающий себя офицер. И он произнес ее.
— Завтра в десять часов, — сказал он, — мои секунданты обговорят с вами условия поединка!
Буонапарте удовлетворенно кивнул головой и отправился восвояси. Вернувшись в свое убогое жилище, он окинул долгим взглядом свою убогую обстановку.
Он грустно усмехнулся: возможно, уже завтра он не увидит этого убожества. Да, не так давно у него не хватило духу застрелить себя, и вот теперь это может сделать де Бюсси… А, может, мелькнула мысль, все это… к лучшему? Но уже в следующую секунду он отбросил ее.
Нет, и тысячу раз нет! Не за тем пришел он в этот мир и столько в нем уже выстрадал, чтобы покинуть его из-за какого-то не стоившего его мизинца сумасброда! Слишком много задумано, чтобы вот так вот бесславно уйти! И завтра он будет драться не на жизнь, а на смерть…
Однако, вместо секундантов де Бюсси, утром к нему явился майор де Буш, исполнявший обязанности председателя полковой «калотты», как называлось некое подобие офицерского собрания, которое следило за поддержанием в полку товарищеского духа. К несказанному удивлению Наполеоне, майор держал в руке духовую трубу.
— Итак, — взглянул он подпоручика, — ты намерен драться?
— А что мне еще остается? — пожал плечами тот. — Если я не накажу его, он отравит мне всю жизнь!
— Это мы еще посмотрим! — загадочно усмехнулся де Буш и, приложив трубу к губам, издал долгий чудовищный звук, от которого у Наполеоне заныли зубы.
Однако майор и не думал останавливаться. С завидным упорством он продолжал выдавать самые немыслимые колена в течение четверти часа, затем отложил трубу и, не проронив ни единого слова, вышел из комнаты. Через две минуты он снова появился в ней вместе с де Бюсси.
— Ладно, — протянул тот Буонапарте свою холеную руку, — прошу меня извинить!
Подпоручик улыбнулся: и как ему не пришла в голову такая простая идея раньше!
— Вот и прекрасно! — пробасил довольный примирением майор. — И советую вам запомнить на будущее! — уже без улыбки продолжал он. — У человека только одна жизнь, и не стоит ее осложнять из-за чепухи! Прошу вас помнить не только о себе, но и чести нашего полка! Договорились?
Офицеры кивнули.
— А тебя, — взглянул де Буш на Наполеоне, — я попрошу написать новый устав «калотты»… Сделаешь?