Карло кивнул. Де Марбёф симпатизировал ему, и не только потому, что бывший секретарь Паоли в 1773 году выступил в защиту графа, которого политические противники обвинили в неблаговидных поступках, и командированный корсиканским дворянством в Версаль Карло выступил перед самим Людовиком XYI. Граф боготворил Летицию и ради ее благополучия был готов на все…
Де Марбёф с величайшей охотой откликнулся на просьбу своих друзей и обещал Карло получить вакансии для Наполеоне и Жозефа, которого он обещал устроить в духовный колледж. СамомуКарло надлежало получить свидетельства о «недостаточных средствах» и знатном происхождении.
Он обратился к известным корсиканским аристократам, и те в письменной форме подтвердили, что «сеньер Карло ди Буонапарте не обладает необходимыми средствами для воспитания детей».
А вот со свидетельством о благородном происхождении Карло пришлось помучиться, поскольку от него потребовали предъявить комиссии… герб его рода. И когда после долгих блужданий по инстанциям он представил его королевскому комиссару, де Марбёф отправил документы с рекомендательным письмом в Париж и посоветовал Карло и Летиции запастись терпением.
Пока бумаги блуждали по канцеляриям и кабинетам, маленький террорист продолжал свои выходки, и очередной его жертвой стал директор школы аббат Рекко. На одном из уроков чистописания аббат в какой уже раз с неудовольствием заметил, что Наполеоне не слушает его и рисует в тетради.
— Опять лошади и опять солдаты! — покачал он головой, незаметно подойдя к увлеченному своим занятием мальчику.
Мягкий и деликатный, он попытался придать своему голосу строгое выражение, но на Наполеоне показная строгость учителя не произвела ни малейшего впечатления, и он с обычным для него вызовом ответил:
— Да, опять лошади и опять солдаты!
— Ну что же, — внимательно разглядывая рисунок, одобрительно покачал головой Рекко, — на этот раз лучше… А свой хлеб ты опять отдал солдатам?
— Да!
— Значит, сегодня мать снова накажет тебя, — с мягким укором покачал головой Рекко.
— Что делать, — пожал плечами мальчик, который каждое утро менял у солдат свою белую булку на серую лепешку, — мне надо привыкать к солдатскому хлебу!
Аббат покачал головой. Подумать только! Всего девять лет и такая несокрушимая твердость духа. Вот только шла она не всегда на пользу. И в то же время ему не в чем было упрекнуть Наполеоне. Он прекрасно учился и легко разбирался с самыми сложными математическими задачами, над которыми другие ребята бились часами. Любил он и древнюю историю и мог целыми часами слушать о древней Греции, Риме, Спартаке, Ганнибале и Цезаре…