— Но какая же сейчас нужда в столь жестоком воспитании? — спросил, увлекаясь весьма для него интересной беседой, де Вальфор. — Ведь в Спарте всех тех, кто не отвечал жестоким требованиям отбора, сбрасывали со скалы!
Окинув нового начальника взглядом своих синих глаз, в которых уже сквозило разочарование, Наполеоне кивнул.
— Да, это жестоко! Но разве война не жестока сама по себе? И если будущих офицеров готовят для войны, то надо и обучать их соответствующим образом! Когда человека учат шить сапоги, никому не придет в голову с утра до вечера обучать его тому, что не имеет ничего общего с его будущей профессией! Так почему же нас, вместо того, чтобы гонять в грязь и в снег по полигону, заставляют тратить драгоценное время на ненужные мессы! И офицеры, которые не способны не только пролежать два часа под дождем в окопах, но даже как следует заправить собственную постель, вряд ли смогут достойно воевать!
Де Вальфор покачал головой. Судя по той страстности, с какой этот странный юноша говорил о службе, это был для него отнюдь не праздный вопрос, а наболевшая рана. Но куда больше он удивлялся тому, как он это говорил. Да и какой курсант позволит себе вести подобные речи с генералом! Этот же вел себя так, словно считал все сказанное им единственно правильным.
— Я не знаю, как преподают военное дело в Бриенне, — пожал он плечами, — но с молитвами вы несколько преувеличиваете!
Наполеоне насмешливо и вместе с тем снисходительно взглянул на де Вальфора.
— А зачем они нужны?
— Для поддержания веры в справедливость всего сущего! — невольно повысил голос директор.
На лице Наполеоне заиграла мрачная усмешка.
— А вы полагаете, — с нескрываемой иронией спросил он, — что оно справедливо, и одни народы могут безнаказанно порабощать другие так, как это сделала Франция с Корсикой?
— Я думаю, — пожал плечами де Вальфор, — это не самый удачный пример! Ведь Франция только помогает Генуе наводить порядок на Корсике…
— А вы знаете, — вспыхнул Наполеоне, — сколько вдов и сирот осталось на нашем острове в результате этой самой помощи? И мне не совсем понятно, как могут верующие в Христа люди являться в чужой дом, убивать его хозяев, а после этого говорить о какой-то якобы царящей в мире высшей справедливости! Да что там Корсика! — поморщился он. — Насколько я успел заметить, и в самой Франции дело с ней обстоит далеко не самым лучшим образом и выходцы из бедных семей не имеют даже малейшего шанса на хорошую карьеру!
Де Вальфор покачал головой. Да, не случайно этот молодой человек был похож на фанатика. Впрочем, понять его можно. Жить в совершенно чужой ему Франции с такими идеями было нелегко, и можно было только догадываться, сколько внутренних драм пережил этот длинноволосый корсиканец за годы учения в Бриенне. Но не согнулся, не дрогнул, а продолжал идти по миру с гордо поднятой головой.